Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей

— Сколько тебе заплатили? — прошипел Каладин, шагнув вперед.

— Иди в бурю. — Газ опять сплюнул. — Вас все презирают. Твоему расчету пойдет на пользу, если все увидят, как вы расплачиваетесь за то, что сделали.

— Выжили?

Газ пожал плечами:

— Все знают, что ты нарушил правила, когда приволок тех людей обратно. Если все начнут делать то же самое, казармы заполнят­ся умирающими еще до того, как закончится подветренная сторона месяца!

— Газ, они люди. Если мы не «заполняем казармы» ранеными, то лишь потому, что бросаем их умирать.

— Здесь они все равно умрут.

— Это мы еще посмотрим.

Сержант смотрел на него, прищурив единственный глаз. Он, похоже, подозревал, что Каладин как-то обхитрил его, напросившись на дежурство по сбору камней. Чуть раньше Газ, несомненно, побывал у ущелья, пытаясь, по всей видимости, вычислить, что именно Каладин и два его товарища там делали.

«Преисподняя», — подумал парень. Он-то решил, что достаточно запугал Газа, чтобы тот не высовывался.

— Мы пойдем! — рявкнул Каладин, поворачиваясь. — Но я не возьму на себя вину. Мои люди узнают, что это твоих рук дело.

— Отлично! — крикнул Газ ему вслед. Потом прибавил тихонько: — Может, мне повезет и ущельный демон сожрет всю вашу шайку.­

Ущельное дежурство. Большинство мостовиков охотнее променяли бы его на целый день таскания камней.

Каладин, к спине которого был привязан незажженный факел, пропитанный маслом, спускался по ненадежной веревочной лестнице. Ущелье здесь было неглубоким, всего футов пятьдесят, но этого хватило, чтобы он попал в другой мир. Мир, куда естественный свет проникал лишь через разлом высоко в небе. Мир, который оставался сырым даже в самые жаркие дни; влажный ландшафт из мхов, грибов и выносливых растений, которым хватало и тусклого света.

У дна ущелья делались шире — вероятно, из-за Великих бурь. Из-за них по расщелинам неслись мощные потоки воды; оказаться в ущелье во время урагана означало верную смерть. Дно было гладким, покрытым затвердевшим кремовым осадком, хотя тут и там вид­нелись неровности, повторявшие очертания размытого каменно­го основания. Кое-где расстояние от дна до края плато наверху всего­ около сорока футов. В большинстве случаев, однако, оно составляло почти сто футов или больше.

Каладин спрыгнул с лестницы, пролетел несколько футов и с плеском приземлился в лужу дождевой воды. Зажег факел и высо­ко поднял его, окидывая взглядом темный и туманный разлом. Стены­ с обеих сторон были скользкими от темно-зеленого мха, и со скальных выступов где-то в вышине спускались тонкие лозы, названия ко­торых он не знал. На дне и в трещинах на камне попадались кусочки костей, дерева и обрывки ткани.

Кто-то с плеском приземлился рядом с ним. Тефт выругался, оглядывая промокшие сандалии и штанины, и выбрался из большой­ лужи.

— Забери буря этого кремлеца Газа, — пробормотал пожилой мостовик. — Посылает нас сюда вне очереди. Я бы за это оставил его без бобов.

— Уверен, он очень бояться тебя, — сказал Камень, слезая с лестницы на сухое место. — Он в лагере сейчас плакать от страха.

— Иди в бурю, — огрызнулся Тефт, стряхивая воду с левой ноги.

Вдвоем они несли незажженные факелы. Каладин зажег свой при помощи огнива, но другие не стали этого делать. Факелов должно хватить на все время дежурства.

Мостовики собрались у основания лестницы, сбившись в кучу. Каждый четвертый зажигал факел, однако свет почти не разгонял тьму, он лишь позволял Каладину подмечать все новые и новые детали необычного пейзажа. В расщелинах росли странные тускло-жел­тые, как кожа ребенка, больного желтухой, грибы в форме трубок. Кремлецы, оказавшись на свету, поспешно удирали. Здешние рачки были красноватыми и полупрозрачными; когда один прополз мимо Каладина по стене, тот заметил, что сквозь панцирь кремлеца видны внутренние органы.

Свет также открыл скрюченное изломанное тело на дне неподалеку от них. Каладин поднял факел и приблизился. Труп уже начал вонять. Парень прикрыл ладонью нос и рот и присел рядом.

Это мостовик из какого-то другого расчета. Свежий. Если бы он пролежал здесь больше нескольких дней, буря унесла бы тело куда-нибудь далеко. Четвертый мост столпился позади Каладина, молчаливо глядя на того, кто принял решение броситься в пропасть.

— Да найдется для тебя достойное место в Чертогах Спокойствия, павший брат, — сказал Каладин, и его голос эхом отразился от стен ущелья. — И да найдется для нас лучший финал, чем твой.

Он встал, держа факел высоко, и прошел мимо трупа. Его взволнованный отряд двинулся следом.

Каладин быстро понял, в чем заключалась основная тактика сражения на Расколотых равнинах. Нужно бросить все силы на продвижение вперед, чтобы выдавить врага к краю плато. Поэтому битвы часто оборачивались большой кровью для алети, ведь они обычно прибывали после паршенди.

У алети были мосты, в то время как эти странные восточные паршенди могли разбежаться и перепрыгнуть почти любое ущелье. Но и тем и другим приходилось несладко, если их прижимали к обрыву. Обычно это заканчивалось тем, что солдаты теряли равновесие и падали в бездну. Число погибших оказывалось слишком велико, чтобы алети желали вернуть потерянное снаряжение. И потому мостовиков посылали на дежурство в ущелье. Все равно что грабить­ курганы, только без самих курганов.

Они несли мешки, и им предстояло много часов бродить в поис­ках трупов, с которых можно было бы снять что-то ценное. Сферы, кирасы, шлемы, оружие. Иногда, вскоре после вылазки на плато, у них появлялась возможность добраться до места битвы и обобрать тела, что лежали там. Всего через несколько дней Великие бури уносили трупы.

Кроме того, ущелья представляли собой запутанный лабиринт, и попасть на определенное спорное плато, а потом вернуться в ра­зумный срок было почти невозможно. Алети по опыту знали, что лучше подождать, пока Великая буря не снесет трупы к их стороне Равнин — ведь ураганы всегда шли с востока на запад, — а потом послать мостовиков вниз, на поиски.

Направление ветра оставалось неизменным, и за годы войны в ущелья смело столько трупов, что места, где они чаще всего оказывались, найти было не так уж сложно. Отряд должен собрать определенное количество трофеев, иначе им на неделю урезали жалованье, но квота была необременительная. Достаточная, чтобы они трудились, но не такая, чтобы как следует их вымотать. Как и большинство занятий, это придумали в первую очередь для того, чтобы мостовики не сидели без дела.

Пока они шли по первому ущелью, несколько людей Каладина вытащили мешки и начали собирать подходящие трофеи, попадавшиеся на пути. То шлем, то щит. Они внимательно высматривали сферы. Такая ценная находка означала небольшую награду для всего отряда. Им не разрешали приносить в провалы собственные сферы или иное имущество, разумеется. А на выходе тщательно обыс­кивали. Унизительный обыск — одна из причин, по которым дежурство в ущелье считалось омерзительным.