Земляной Андрей - Рокировка в длинную сторону

Саша сделал страшные глаза, и, заметив это, болгарин понятливо замолчал.

- Конечно-конечно, - затараторила Вера Степановна. - Поезжай, Сашенька. Вдруг про родных своих что новое узнаешь? - Она поднесла к глазам краешек висевшего на шее полотенца, - Человеку без родни нельзя. Человек без родни - что дерево без корней...

Белов вышел из-за стола и молча пошел вслед за Димитровым. По дороге к ним присоединился Христо Боев, который с немалым удивлением услышал конец негромкой Сашкиной сентенции : '...вы б мне еще Карла Маркса в родню записали...' Все трое уселись в ожидавший их 'Бьюик', который, взревев мотором и выпустив клубы синего дыма, помчал их в Москву.

Автомобиль остановился неподалеку от Кремля, и Саша с удивлением узнал дом, в котором в далеком будущем будет располагаться один из вестибюлей станции метро 'Калининская'-'Александровский сад'. Он много раз проходил мимо этого дома, спеша по делам службы в той, прошлой - будущей жизни, но понятия не имел что здесь когда-то, а именно - сейчас располагался самый мощный в мировой истории центр спецслужб - Исполком Коммунистического Интернационала.

Димитров распахнул тяжелые дубовые двери:

- Прошу... - И обронил охране, - Это - со мной.

А еще через несколько минут Белов вместе с Боевым, Димитровым и улыбчивыми веснушчатыми финнами Куусиненом и Лехтосаари сидел в небольшом кабинете, утопая в огромном кожаном кресле. Димитров вызвал секретаря из приемной:

- Чаю? - спросил он, обращаясь к Саше, скорее для проформы, но неожиданно услышал:

- А что, в этой стране кофе вообще нет? В принципе?

Боев и Куусинен изумленно переглянулись, Лехтосаари уставился на Александра, широко раскрыв глаза, а Димитров только и смог, что переспросить:

- Кофе? Ты, момче, хочешь кофе?

- Да.

Только без, мать его, цикория! И без ячменя с желудями.

Лехтоссари икнул, а Куусинен выдавил сипло:

- Со сливками?

- С кофе, если можно. Был бы постарше - попросил бы ликерчику или коньячку, а так - просто кофе. Черного, как ночь, крепкого, как камень, горячего, как огонь...

- И сладкого, как грех, не так ли? - улыбнулся Димитров. И снова не угадал.

Саша поморщился:

- Вот не люблю я сладкий кофе. Приучали арабы... то есть, отец приучал к кофе по-арабски, а я так и не оценил. А вот если найдется холодная вода и балдъя - это было бы здорово...

Боев переглянулся с Димитровым и вышел. А хозяин кабинета велел принести воды, достал из шкафа медный таганок, турку, спиртовку, кофейные чашечки в латунных подставочках на таком же подносе, пакет кофейных зерен, бронзовую меленку и принялся священнодействовать. Он тщательно отобрал зерна, бросил их в меленку и принялся вращать ручку, приговаривая:

Меленем кафе

Меленем на прах

Заварим кафе

Всичко за радост

Всичко за учудващо

Нас на полза

Вернулся Боев с пиалой, полной густой желтоватой массы, и кувшином воды, в которой позвякивали кусочки льда. Следом за ним вошел секретарь с большим чайником в руках. Димитров разжег спиртовку, подставил ее под таганок, высыпал смолотый кофе в турку и долил горячей воды из чайника. Затем забрал у секретаря ложечки, воткнул их в пиалу так, что они встали по концам лучей невидимой правильной пятиконечной звезды. Тем временем на столе появились стаканы, которые Христо Боев наполнил ледяной водой.

Секретарь вышел, а Димитров снял турку с огня, покачал в руке, и снова поставил на таганок. Через несколько минут он повторил это действие, и только потом разлил благоухающий напиток по чашечкам.

Белов аккуратно принял чашку из рук Боева, сделал глоток, бросил в рот кусочек балдъя и запил холодной водой. По его лицу разлилось выражение неописуемого блаженства, он сладко зажмурился, и все повторилось в том же порядке: кофе-балдъя-ледяная вода...

Куусинен и Лехтосаари едва заметно морщились, дегустируя крепчайший несладкий кофе, но болгары пили божественный напиток с таким же, как и Белов, удовольствием. Когда Саша допил первую чашку, Боев тут же налил ему новую.

- Добрый кофе?

- Млять, товарищ Христо! Если б ты только знал, как давно я не пил нормального кофе. А уж про настоящий, правильный - вообще молчу... - Александр уселся поудобнее. - Я боялся, что будет Бразильский, а у вас, товарищ Димитров - Йеменский. Роскошь, честно... - Он снова отхлебнул кофе, зацепил ложечкой сладость из пиалы, глотнул из стакана, - Э-эх... Я чумею, дорогая редакция... Лет двадцать так не сиде... Упс!

Четверо сотрапезников резко повернулись и уставились на него в упор. Саша исподлобья поглядел на них, медленно переводя взгляд с одного на другого, затем широко улыбнулся, но улыбались только его губы...

- Черт, совсем постарел. Расслабился... - Чашка со звоном брякнулась на стол, а Саша уже стоял готовый к броску. - И что, интересно, мне теперь с вами, товарищи дорогие, делать? А?

Куусинен откинулся назад на стуле, словно ненароком откинув полу пиджака. Лехтосаари застыл как изваяние, но его рука осторожно, по миллиметрам, двинулась к брючному карману. Христо Боев зримо напрягся, точно приготовившись к свирепому, тигриному прыжку. В кабинете висело гнетущее молчание, и с каждой секундой оно становилось все тягостнее и тягостнее. Казалось, что тишину можно резать ножом...

На самом деле голова Александра подстёгнутая адреналиновым штормом думала немного о другом. Что ЕМУ теперь с этим делать? Ведь поступки его и даже слова никак не тянули на пятнадцатилетнего подростка даже прошедшего Крым и Рым. И решение простое как кирпич, мгновенно кристаллизовалось и начало обрастать подробностями.

- Как говорил один мой давний знакомый Шарль Талейран: 'Это больше чем преступление, это ошибка'. Давно живу, товарищи, вот и расслабился.

- Ну-ну, - раздался успокаивающий низкий голос с болгарским акцентом. - Успокоились, товарищи, успокоились.

Димитров вышел на середину кабинета и повернулся к Белову:

- Ты уж нас извини, товарищ Белов, но то, что ты - не ребенок, мы поняли еще вчера утром. Обсудили с товарищами, ну и вот...

- Понятно, - продолжая фиксировать глазами всех, сказал Саша. - И что решили?

Боев кашлянул:

- Юнак, мы не воевать собрались. Мы просто спросить хотим...

- Спрашивайте. Если смогу - отвечу...

...Через час все пятеро снова сидели и мирно попивали кофе.

- Значит, война? - медленно спросил Куусинен. - И ничего нельзя сделать?

- Можно, наверное, - сделав новый глоток, задумчиво произнес Саша. - Но война все равно будет. На год-два позже - может быть, но будет. А то и на год-два раньше... Да вы и сами знаете.

Боев налил еще кофе, придвинул чашку Александру, а сам закурил:

- Возможности оттянуть войну лет на десять-пятнадцать совсем нет?

- Нет. Американцы... - Он сделал глоток и с минуту медитировал, - Понимаешь, Христо, янки война нужна как воздух. Экономически они малоэффективны, а значит им необходим способ ограбить ближнего. Сейчас план строится на немцах. Гитлер может быть и гениальный тактик, но как стратег он - нуль. Абсолютный. Его выкармливают на нас.