Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия

- Сидорыч, мля! Командир говорит, - на всякий случай пояснил он, - Ты, что там за упокой врубил? А ну веселее что-нибудь. Сейчас Чапаевцев снимем с капсулы, и домой пойдём! - начсвязи вначале чуть не ответил едко, вразумительно и доходчиво, но услышав, кто с ним разговаривает, обрадовался.

- Сщас, тащ командир! - в динамиках что-то счёлкнуло, крякнуло, смачно булькнуло, и над морем понеслась разухабистая песня. Некоронованный гимн подводников. Замполит дёрнулся на характерный бульк из куммутационного прибора, но услыхав знакомые аккорды забыл о происшедшем.

- Саня, ну его к водяному твой Рамштайн! Давай нашу, весёлую! - рыкнул на подчинённого старший группы радиопоста. Народ на вахте тихо и по доброму завидовал тем, кто встречали чапаевцев на свежем воздухе.

Отпустите в море, командир дивизии, Я Вам в автономке подвиг совершу,

Месяцев на десять загружу провизии, Разверну баталии к Югу от Шумшу

В экипаж мне дайте пьяниц и развратников, кумача немного, со стола начпо.

Искупим провинности мы делами ратными в зоне от Америки к островам Нам-по.

Отпустите в море, командир дивизии, водка разонравилась, к зову женщин нем.-

Разве можно пьянствовать в этот век коллизий и соревнования соц и кап систем

Не жалейте к богу в рай мою жизнь отпетую. Как вернусь с победою - партия в Кошу,

Не ужель не верите, что одной ракетою я Гонконг с их триппером к черту сокрушу.

Отпустите в море, командир дивизии, пять авианосцев к Пасхе потоплю.

Дело знаю твердо я, пусть начпо не писает, - Землю нашу русскую, как и он, люблю.

Чайки шарахнулись от залихватских звуков гармошки в средней оконечности Средиземного моря, к югу от Турции, западу от Израиля и северу от Бенгази.

Видение стометровой черной от облегающей резины, громадищи Марса с высыпавшими на резину корпуса подводниками, посреди штилевого и солнечного моря, обрамлённое звуками родной и частушечно-сердечно-разудалой песни - это вам похлеще Большого Театра. Тут годы тренировок и разврата за спиной. Казармы, койки, заборы, особисты, подписки, аварийные бега в учебной дивизии, водяная купель при закрытии пробоин, команды, смотры, проверки, строевой шаг... Как в армию попал так в театр не хожу. Как на фnbsp;- А шо, сигнал уже включили? - живо поинтересовался механик снизу, из пришвартовавшейся к камере резиновой лодки.

лот пришёл - про цирк забыл. Начпо послушал и понял - кто самый лучший гипнотизёр в мире. Ор, гвалт, шум стоял неописуемый, над морем главенствовал русский язык, гармошка, любимый шансон, весёлый мат, сигаретный и трубочный дым и даже подтанцовка в ритм звучащих мелодий. Крики, объятия, прыжки от неуёмной радости. Тихомирова просто схаватили и начали кидать вверх!

- Уроните! Уроните черти! Я ж у же старый! Укачаете! - но народ в полной мере хотел ублажить командира "Костромы", и раскоряченное тело Василия Ивановича взлетало метра на три в воздух для того , чтобы опустится в крепкие руки собственного и марсианского экипажа и снова взлетеь метров на восемь над водой. Вроде и отдохнуть можно. Потискать Тихомирова, доложить адмиралу. Получить из его рук золотые погоны капитана первого ранга, которые он непонятно каким образом не забыл в суматохе покидания 'Костромы' и вручил тут же на резине лодки. Торжественно, с криками и воплями двух экипажей. Командир "Марса" себя качать не дал, ретировался под прикрытие адмирала. Адмирала качать не решились, сильно уважали и даже побаивались.

Однако почему идёт к командирам с таким серьёзным лицом шифровальщик? Ведь связи нет. По нашим базам нанесён удар. И отсутствие связи понятно - уничтожены, не с кем вести радиообмен. Но молчаливый офицер сосредоточен, озабочен и неулыбчив. Он пробирается сквозь толпящихся, радующихся и смеющихся моряков целенаправленно, в сторону старших офицеров. В руке у него непромокаемая папка с хитрым замком для донесений и шифротелеграмм. 'Ах да! Сам же приказал выпустить буксируемую антенну и прослушать эфир, спутники, вражин перед всплытием! Видать нарыл что-то радиопост, пока Костромчан поднимали на 'Марс'!' - мысли пронеслись в голове быстро и как то отрешённо от общей суеты и атмосферы праздника.

Увидев своего шифровальщика, командир 'Марса' хмурнел на глазах. Его реакцию заметили и Тихомиров с Артемьевым. Офицеры насторожено обернулись в сторону рубки.

"Неужели не добили кого? Но тогда бы амеров засекли акустики, группа радиоразведки и прослушка. А они не докладывают. Вахта на местах. Если что, то ревун уже глушил бы чаек на милю вокруг. Что же он там несёт в папке этот "молчи-молчи"? - терзался думами главный марсианин, победитель АУГ, герой, как минимум, по всем статьям положений о наградах и поощрениях. И все кто вокруг него, которые эту победу добывали на своих постах.

Корабельный устав. Часть вторая. Повседневная служба корабля.

304. Работы, требующие участия в них всего или значительной части личного состава корабля, производятся авралом.

305. Все авральные работы ведутся под общим руководством помощника командира корабля. В отдельных случаях руководство авральными работами может взять на себя старший помощник командира.

Так и получилось. Два старпома рулили загрузкой в полноценном авральном варианте. Один - старпом-марсианин, ускорял движения экипажа внутри лодки, распределял места закладки вновь прибывшего имущества, пояснял свою точку зрения на недостаточную смекалку и расторопность отдельных членов команды. А второй - 'костромчанин', гонял, торопил и откровенно выговаривал, если нужно, на открытом воздухе . Мужики спешили. Субмарина в надводном положении - лакомая цель для любого надводного корабля, подводной лодки, самолёта или вертолёта. Бережков скрылся в люке, ведомый офицером специальной связи. Адмирал Артемьев и Василий Иванович Тихомиров приглядывали за погрузкой, и само их присутствие дисциплинировало и повышало тонус ответственности сразу и без пояснений. Командир всегда там, где самый важный участок.

- Семёныч, надо потуже затягивать, не пройдёт же в люк, - не выдержал командир экипажа 'Костромы' и сам нагнулся над свёрнутым, высушенным и оранжево-черным баулом спасательного плота. Попытался помочь крепче завернуть скрутку.

- Да это ж не на суше, тащ капитан, - с натугой в голосе отвечал мичман и остальные давили резину в восемь смежных рук, сворачивая плот в цилиндр, - парни устали немного, та и плот зараза новый, упирается как живой.

- А ты его загибай, не сдавайся, - пыхтел рядом с боцманом Тихомиров и своими руками, спиной и позвоночником понимал - как не легко свернуть спасательное средство в тугой комок, закрепить и сунуть в мешок или тубус транспортного устройства.

- Если б не Вы Василий Иванович, так ещё б минут двадцать бы крутили, - с намёком на кличку поблагодарил 'Чапаева' боцман, когда, плот скрутили и потянули к люку на загрузку.