Эндрю Соркин - Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

– Я действительно ценю ваш опыт, Боб, но, думаю, Бланкфейн все сделает правильно, – ответил Винкельман. – Ллойд заводной и очень умный, пытливый парень, так что да, я в нем уверен.

Вскоре молодой адвокат продемонстрировал мастерство трейдера, структурировав сделку так, что позволил мусульманскому клиенту не нарушать предписания Корана [373], запрещающего выплаты процентов. На тот момент сложная сделка в 100 млн долларов, которая предусматривала хеджирование контрактов на индекс Standard & Poor’s 500 , стала самой большой в истории Goldman .

Кроме того, Бланкфейн любил читать и, отправляясь в отпуск, брал с собой стопки книг. Незаметный и не занимавшийся саморекламой, он был почти идеальным воплощением культуры Goldman , где никто никогда не сказал бы «я заключил эту сделку», а, скорее, «мы заключили эту сделку».

Винкельман был сломлен [374], когда в 1994 году в очереди на высшую должность его обошли Корзин и Хэнк Полсон. Бланкфейн, в 1988-м ставший партнером, был одним из четырех руководителей, которым поручили взять на себя обязанности Винкельмана. И Винкельман покинул фирму.

К 1998 году в качестве соруководителя отделов, проводивших операции с бумагами с фиксированной доходностью, с валютой и сырьевыми товарами, Бланкфейн руководил одним из самых доходных видов бизнеса в фирме, но не рассматривался как очевидный кандидат на высший пост.

В конце концов Полсон был покорен врожденным интеллектом Бланкфейна и сделал его своим сопредседателем, что побудило Джона Тейна покинуть фирму. Со своей стороны, Бланкфейн сбрил бороду, сбросил 50 фунтов и завязал с курением. Когда Полсон в мае 2006 года был назначен на пост секретаря казначейства, он объявил, что выбрал Бланкфейна себе на замену. [375]

* * *

Насколько помнил Бланкфейн, в Goldman всегда были уверены в необходимости партнера. В 1999 году, во времена Полсона, он провел секретные переговоры о слиянии с JP Morgan вскоре после того, как фирма стала публичной. Эти обсуждения завершились, когда Полсон как-то пришел домой, и его осенило. «Юридически мы покупаем Morgan [376], но они настолько больше, что в действительности это они поглотят и похоронят нас, – вспоминал он. – И еще я знал, что мы поймем, как делать то, что умеют они».

В течение первого срока администрации Клинтона Конгресс работал над отменой закона Гласса – Стиголла 1933 года, уничтожая различия между банками, брокерами и другими финансовыми компаниями. В то время лоббисты Goldman фактически убедили комитет, разрабатывающий законопроект, который в 1999 году стал законом Грамма – Лича – Блайли [377], включить небольшую поправку на случай, если им когда-нибудь захочется стать банковским холдингом. Это положение позволяло любому банку, который физически владел электростанцией, продолжать владеть ею в качестве банковской холдинговой компании. Естественно, Goldman был единственным банком, который владел энергетическим бизнесом.

* * *

Бланкфейн как раз вспоминал эту историю, когда О’Нил закончил выступление рядом вопросов: нужно ли нам становиться розничным банком? Если мы станем розничным банком, что это будет означать? Как мы можем использовать вклады? Как мы будем строить депозитную базу?

Бланкфейн отреагировал быстро и одобрительно. «Депозитами можно финансировать только определенную деятельность», – напомнил он.

Гэри Кон попытался прояснить ситуацию, утверждая, что им не позволят играть на всю сумму депозитов, поэтому они «должны пойти и купить некоторые ипотеки, или идти в бизнес кредитных карт, или выдавать ипотечные кредиты». В этих делах у Goldman не было опыта, вход на такие рынки означал бы фундаментальные изменения в компании.

Сидя в конференц-зале под висящей на 20-футовой высоте люстрой, директора и руководители обсуждали любые идеи, от разработки интернет-банка до развития бизнеса по управлению частным капиталом. После часового обсуждения альтернатив О’Нил перенаправил дискуссию, предложив альтернативу: купить страховую компанию.

На первый взгляд страхование казалось еще более радикальным отходом от традиций Goldman , чем превращение фирмы в коммерческий банк. Но Бланкфейн представил дело так, что две отрасли оказались похожими. Страховщики используют премии от обычных клиентов, так же как банкиры – депозиты клиентов, чтобы ивестировать. Неслучайно Уоррен Баффет был крупным игроком в отрасли; он использовал поток премий своей страховой компании для финансирования других своих предприятий. А то, что было известно в страховой терминологии как «страховой риск», несильно отличалось от принципов риск-менеджмента в Goldman .

Но Goldman не мог взять и купить первого попавшегося страховщика, компания должна быть достаточно серьезной, чтобы оставить более внушительный след в балансе Goldman , чем царапина. В начале списка О’Нила находилась AIG – American International Group , которая по некоторым параметрам была крупнейшей страховой компанией в мире. Акции AIG недавно упали, так что можно было еще и сэкономить. Причем заключение сделки с AIG не было новой идеей. На Брод-стрит, 85 о возможном слиянии шептались в течение многих лет. Предыдущие лидеры Goldman Джон Уайтхед и Джон Вейнберг, друзья Хэнка Гринберга, говорили ему, что, возможно, следует когда-нибудь заключить эту сделку.

Каждый из присутствующих имел мнение об AIG . Раджат К. Гупта, старший почетный партнер McKinsey & Company , был заинтригован, так же как Джон Х. Брайан, бывший гендиректор Sara Lee и один из ближайших друзей Полсона.

Билл Джордж, бывший глава Medtronic , гиганта медицинских технологий, колебался, а Гэри Кон прямо заявил, что идея заставляет его нервничать. И все они ждали мнения одного человека – Эдварда Лидди.

Руководитель Allstate , основного страховщика автомобилей и недвижимости, Лидди был единственным человеком в комнате с практическим опытом в страховом бизнесе. Около пяти лет назад Лидди даже пытался продать свою фирму AIG , но Гринберг презрительно отверг его предложение. «Думаю, вы должны оставить это себе», – сказал Гринберг.

Всякий раз, когда на предыдущих заседаниях совета предметом дискуссии становилось страхование, Лидди не проявлял энтузиазма: «Это чужая игра». Его точка зрения не изменилась независимо от того, насколько выгодной казалась сделка. «Не стоит путаться с AIG », – настаивал он.

Утренняя сессия закончилась без ясности относительно AIG , но страховщик вновь возник после обеда по совершенно иной причине. AIG , как и другие фирмы Уолл-стрит, торговала через Goldman и, как многие, предлагала в залог ценные бумаги. Существовала только одна проблема: AIG утверждала, что ее ценные бумаги стоят дороже, чем считали в Goldman . Хотя аудитор Goldman изучил вопрос, была еще одна загвоздка: аудитор PricewaterhouseCoopers также работал в AIG .