Наталия Сухинина - Куда пропали снегири?

А потом - ну опять сказка. Приехала в больницу красивая тётя в белых брюках и яркой жёлто-зелёной футболке. С тётей - девушка очень красивая. Ира та­кую видела по телевизору. В руках у тёти была боль­шая сумка с шуршащими, таинственными пакетами. А в пакетах, мама родная! И пастила, и мармелад, и разные там шоколадки, бутылочки с соками, груши с кулак, даже арбуз. Большой, полосатый, важный. Всё ей, Ирочке. Она, конечно, поделилась с Олегом, соседом по палате, но пакетов будто и не стало мень­ше, большие, маленькие, а ещё коробочки. Тётя смот­рела, как Ирочка хлопотала над пакетами, спрашива­ла о том, о чём её всегда спрашивают: как она себя чувствует, ходит ли гулять, с кем дружит. Она и отве­чала, как всегда: чувствует хорошо, гулять их Мария Ивановна выводит, а дружит она, конечно, с Олегом, с кем же ещё? Тётя спросила:

- Можно в следующее воскресенье я опять к тебе приду?

Ещё бы нельзя! Разные пакеты, большие, малень­кие, коробочки...

- А что тебе принести?

Ирочка глянула на пакеты - всё у неё теперь есть. И сказала солидно, как говорят меж собой на посту медсестры, она много раз слышала:

- Сметанки бы мне на окрошку.

Все засмеялись. Засмеялась и Ирочка. Вот ведь как всех развеселила.

Ровно через неделю Ирочка ела окрошку со смета­ной. Но не в отделении, а в светлой, пронизанной солнцем квартире в Солнцевском районе Москвы. Тё­тя её удочерила. Да, вот так сразу. Об Ирочке прочи­тала в журнале: живёт уже три года в больнице девоч­ка с диагнозом СПИД. Никому не нужна, одна во всём свете. Подхватилась тётя и в больницу с сумками. А ещё с дочкой Светланой. Уже в больнице, как толь­ко девочка выбежала им навстречу, знала, возьмёт, за­берёт домой, согреет, приголубит. А вечером мужу, без реверансов:

- Давай возьмём на лето девочку из больницы? Дет­домовскую, никому не нужную.

И услышала в ответ то, что хотела и рассчитывала услышать:

- Почему же на лето? Уж если брать, то насовсем.

В это трудно поверить, но это так. Раздумий, при­кидок не было. Наталья и Андрей единодушно пришли к общему знаменателю. Берут девочку.

Вот об этом-то я хочу спросить и не спрашивается. Зачем? Жили себе и жили. Потом-то я пойму, что не надо об этом спрашивать, но сейчас прямо разбира­ет - хочется.

- Да спрашивайте. Я же знаю, вы хотите спросить, зачем мы это сделали, так сказать, причины, побудив­шие... Так ведь? Спрашивайте. А я вам отвечу, как от­вечаю всем, кого это очень интересует: не могла не взять, вот и взяла. Удовлетворила я ваше любопыт­ство?

Она очень резкая, Наталья Николаевна Будина. Вот и по телефону минуту назад кого-то отбрила. Я, говорит, тебя урою, если ты... (дальше не для печати). И трубку на рычаг со всего маху. Точка. Окончен раз­говор. Иры дома нет. Ира поехала в «Детский мир» купить подарок ко дню рождения Натальиной внучки, годовалой Наташки. Как она одна в магазин? Ничего страшного. Ирочке теперь пятнадцать лет. Такие по­ездки ей уже по возрасту. Девять лет живёт Ирина в семье у Натальи и Андрея Будиных и, конечно, ина­че, как мама и папа, их не называет.

Это хорошо, что Иры нет. Без неё говорится проще и мне, и Наталье. Может, была бы тут Ира, не стала бы Наталья вспоминать:

- Всё было, пока выросла, натерпелись. Так всегда, вырастить ребёнка разве просто? И слёзы льёшь, и бессонница прижимает, а бывает, ну отчаяние прямо. Росла, как все. Правда, в доме, как прознали, что де­вочка из больницы, ВИЧ-инфицированная, началось! Один раз приходит Ирка в слезах: «Тётка на меня воз­ле дома налетела, кричит: не ходи возле нашего подъ­езда, ты заразная ». Я вышла...

- И сделала ей замечание?

- Нет, я её отлупила.

Потом она ей долго и упорно втолковывала, что Ира такой же ребёнок, как все, имеет полное право гу­лять во дворе, ходить мимо любых подъездов. А если кто этого с первого раза не поймёт, она будет объяс­нять. Как? Доступно.

Теперь эти проблемы позади. Иру во дворе лю­бят, у неё куча подруг, в выходные телефон обрыва­ют: «Ира выйдет?» Соседи давно успокоились. Поначалу был напряг, конечно... Соседей можно понять. Ситуация (рядом ВИЧ-инфицированный ре­бёнок) новая, непривычная. СПИД для нас, дилетан­тов, почти что холера. Подальше надо, подальше... Мы не привыкли. Мы не умеем. Но теперь это, к со­жалению, одна из граней нашей жизни. Нам надо учиться жить рядом с теми, кто получил серьёзный приговор и несчастен. И помнить об одном: если ин­фицированный человек живёт рядом с нами, боять­ся нам нечего, бытовым путём СПИД не передастся. Врачи никогда не пойдут на такой риск, не дадут «вольную» тому, кто должен быть изолирован. Но учиться утомительно и не всегда хочется. Куда лег­че - гнать. Гнать человека только потому, что он бо­лее несчастен.

Они хорошо помнят: радость! Мы едем в пансионат. Сосны! Липы! Москва-река! Ира не избалована радос­тями. Детдом, больница, бесконечные процедуры, ка­пельницы. А тут вдруг загорать, купаться, ягоды соби­рать, да не одна, да не строем, взявшись за ручки, а с папой, с мамой, как все дети. Они плескались в любви. Ира девочка общительная, Наталья с Андреем тоже. А потом... Худая молва - есть ли у ко­го более длинные ноги?

- Уезжайте. Чтобы завтра утром вас в пансионате не было. Иначе уедут другие люди, мы понесём убыт­ки, - директор даже не зашёл в номер, вещал с поро­га, брезгливо посматривая на ребёнка. А через час целая делегация отдыхающих и даже жителей близ­лежащего посёлка. Не просят. Требуют: убирайтесь.

Наталья не стала спорить с ними. Она сказала им тихо: «Вы не люди». И они уехали, не успев искупать­ся и поесть земляники.

Назло всем брезгливым Ирочка росла. Хорошела. Началось мучительное познавание жизни, жадное хватание ярких фантиков. Кого миновала эта обяза­тельная программа подростковой поры? Натальина первая дочка Светлана вышла замуж, они остались в маленькой однокомнатной квартирке втроём - ма­ма, папа, Ира. А ещё две собаки, подобранные, ког­да им было «тяжело». Одна о-очень большая, дру­гая о-очень маленькая. Время разбрасывать камни Ира встретила с нетерпением. Она жадно окунулась в жизнь, особенно после того, как умерла Виолетта.

Да, её закадычная подруга Виолетта, соседка по па­лате, угасла, так и не зацепившись за жизнь, не отвое­вав у неё себе даже маленького послабления. Тоже без роду и племени, маленькая девочка с вычурным име­нем и простецкими больничными манерами. Пока Ира, закрывшись в кухне, рыдала, Наталья распоря­жалась насчёт похорон. Она носилась по Москве на своём стареньком «жигулёнке», договаривалась нас­чёт отпевания, заказывала венки. Она справила по­следний (и первый!) роскошный наряд, в котором и отправили Виолетту в Царствие Небесное.

Сначала Ира ходила притихшая, плечи опущены, глаза проплаканы, но почти сразу после поминок на 40 дней пришла домой за полночь. Потом - снова. На­талья вразумляла, корила, гневалась. А однажды в очередную разборку услышала от Иры дерзкое: