Джессика Браун - Поговорим о дыхании. Дар, который мы не ценим

Организм человека оснащен для выживания под водой куда лучше, чем полагали раньше. Раймондо Бухер должен был это доказать. Снаряженный гидрокостюмом и кислородным баллоном, Энио Фалько, с которым они побились об заклад, занял позицию на морском дне. В запечатанной жестяной банке при нем было, по разным версиям, от двадцати до пятидесяти тысяч лир. Бухер нырнул и забрал банку. С неповрежденными легкими и, очевидно, довольной ухмылкой он вернулся на поверхность. Казалось, закон Бойля — Мариотта писан не для него. Год спустя он повторил свое достижение уже официально, перед целой комиссией: тридцать метров. Первый рекорд фридайвинга. Состязанию на глубину погружения был дан старт.

Долгое время титул победителя сохранялся за итальянцем Энцо Майоркой. Пожалуй, он был лучшим в шестидесятых годах прошлого столетия. Когда-то страстный энтузиаст подводной охоты, однажды он спас из подводной расщелины групера и с тех пор стал вегетарианцем и яростным защитником морской фауны. Снова и снова Майорка совершал погружения на глубину, где, по единодушному мнению медиков, его поджидала смерть: казалось неизбежным, что однажды его грудная клетка проломится, легкие разорвутся. Каждая новая цель, которую намечали себе он и его товарищи, могла оказаться последней. Тем не менее в 1961 году Майорка оставил позади уже пятидесятиметровую отметку. В 1976 году его друг и соперник Жак Майоль расщелкал сто метров. Француз первым использовал дыхательные техники йоги для своих прогулок по бездонной синеве. Он практиковал уддияна бандха, чтобы опустошать легкие и массировать диафрагму; говорят, мог снизить пульс до двадцати ударов в минуту — частота погруженного в глубокую медитацию монаха. Расслабившись таким образом, человек-дельфин Майоль мог играть под водой с морскими млекопитающими, будто он один из них. Режиссер Люк Бессон, вдохновленный этими двумя выдающимися личностями, снял в 1988 году ставшую культовой «Голубую бездну». Тонкими философскими нюансами и кадрами проплывающих в глубокой синеве дельфинов фильм принес фридайвингу невероятную популярность — стал спусковым крючком для быстро распространяющегося ныне вида спорта. Кто хочет научиться, легко найдет курсы в каждой фридайверской ассоциации.

Вот и наши фридайверы в инсбрукском бассейне нашли своих зрителей. Девчушка плещется с отцом в пределах видимости. Японское семейство тоже спустилось в лягушатник и с любопытством наблюдает. Наконец Оберхубер поднимает лицо из воды. Оно бледное, губы посинели. Он хватает воздух — жадный глоток пустоты. Только после двух дыхательных движений, следуя протоколу, спортсмен складывает пальцы в знак «окей». Он встречается взглядом с Айхнер: «Я в порядке». — «Пять тридцать», — отвечает она. Минута. На столько в среднем может неподготовленный человек задерживать дыхание на суше. Кажется, мало? Для меня слишком много: на моем первом занятии по задержке дыхания уже через тридцать секунд моя гортань возмущенно бьется в закрытый надгортанник. Через сорок пять секунд такое чувство, будто грудная клетка разрывается. Но меня извиняет одно: женщинам, как правило, немного тяжелее задерживать дыхание, чем мужчинам, поскольку у них более узкая грудная клетка и, соответственно, процентов на десять меньший объем легких. И короткий торс требует б о льших усилий. Впрочем, легкие вмещают достаточно кислорода, чтобы снабжать организм примерно четыре минуты. И всё-таки такой длительности большинство достигает только регулярными тренировками. Потребность вдохнуть нестерпима — хотя количества углекислого газа, аккумулированного за одну минуту, недостаточно, чтобы объяснить этот импульс. Почему же таким фридайверам, как Айхнер и Оберхубер, удается не откликаться на требование организма? Предполагаю: то, что мы воспринимаем как «больше не могу», на самом деле всего лишь «больше не хочу» — такое непроизвольное и по большей части излишнее чувство истощения. Наш организм плутует, чтобы уберечь нас от возможного ущерба.

Дыхание — один из двух ритмов, которые поддерживают в нас жизнь. Второй — сердцебиение. Они управляются из одной и той же области головного мозга: medulla oblongata — продолговатый мозг. Но только дыхание регулируется в полном смысле этого слова. Оно осознанно задерживается, чтобы нырнуть с вышки. (Хотя часто и автоматически.) Если проезжающий мимо автомобиль взовьет облако пыли или парикмахер фиксирует прическу лаком, задержкой дыхания мы защищаем свои легкие. Когда поднимаем чемодан на полку для ручной клади в купе, задерживая дыхание, мы стабилизируем грудную мускулатуру. Рассказать анекдот, покашлять, проглотить или сыграть на тубе «Take my breath away» [29] «Take my breath away» ( англ. ) — «Возьми мое дыхание». — всё это требует едва заметных остановок дыхания. Таким образом, «не дышать» — такая же часть нашей жизни, как и «дышать». Разве что об остановке дыхания науке известно гораздо меньше. Все млекопитающие обладают способностью задерживать дыхание. Но ни в одной лаборатории еще не удалось уговорить собаку или обезьяну сделать это. Остаются только люди в качестве подопытных кроликов, что из-за риска побочных эффектов: головокружения, потери сознания, повреждения головного мозга — делает опыты опасными.

По этой причине многие современные познания частично базируются на стародавних (и по нашим меркам жестоких) экспериментах. Гален из Пергама, рожденный в 129 году н. э., был ведущим врачом и анатомом античности. Свои знания он добывал из вивисекций, препарируя живое зверье, и из ранений гладиаторов, которых лечил после боев на пергамской арене. Вероятно, благодаря своей отменной наблюдательности он установил, что бойцы, получившие ранения выше первого шейного позвонка, перестают дышать. В предисловии к немецкому изданию трактата Галена «De usu partium corporis humani» [30] «De usu partium corporis humani» ( лат .) — «О назначении частей тела человека». переводчица Маргарет Таллаг Май описывает, как он искал причину остановки дыхания, рассекая нервы подопытных животных: «Гален начал с нижнего конца спинного мозга, постепенно продвигаясь вверх. Он непрестанно записывал, какие части тела поражаются при каждом следующем вмешательстве, пока не дошел до разреза между первым шейным позвонком и черепом, который лишал животного дыхания, голоса, восприятия, движения и, в конечном счете, жизни».

Речь в этом отрывке идет о разделении Галеном соединения продолговатого и спинного мозга. Medulla oblongata — это задний отдел головного мозга, центр управления длиной всего около трех сантиметров. Малая частица мозга с поразительным воздействием. Здесь расположены группы нейронов, которые управляют сердцебиением и дыханием, регулируют кровяное давление и кислотно-щелочной баланс, по необходимости вызывают тошноту и между делом решают, не пора ли покашлять, когда першит в горле.