Михаил Гофер - Солнечный остров

– На следующий день после твоего отъезда слёг Майнер. Мы не стали тебя отвлекать, иначе поездка сорвалась бы; к чему тебе проблемы и нарушения договорённостей, мы и так в напряжённых отношениях с остальным миром. Тем более, никто не предполагал, что болезнь Майнера – это всерьёз. Остров жил по своим законам, и лишнее вмешательство нарушало бы привычный ход. Рудники копали, поставки осуществлялись, работали мастерские, столовые, банки, договора заключались, всё катилось по своим рельсам, мы фактически просто ставили подписи на бумагах, и наш улей жил без нашей помощи. Так бы и продолжалось, если б не болезнь Майнера.

Лорд канцлер по-прежнему стоял, чуть исподлобья разглядывая рассказчика, и ещё не понимая, чем же таким смертельным могла обернуться болезнь Президента, но не перебивал. Сэйлер, не глядя никому в глаза, разговаривал, как могло показаться со стороны, сам собой, уткнувшись взглядом в пол в паре метрах от себя.

– Нашу фармацевтику трудно назвать передовой, на острове есть только один заводик-производитель лекарств, и ассортимент у него, мягко говоря, минимальный. Майнеру нужно было лекарство, которое у нас не производилось. Дорогое, со сложной технологией изготовления – тут выбора не было, пока мы осваивали бы эту технологию и строили бы под неё фармацевтические заводы, прошло бы несколько лет, а рентабельность и курс продаж были бы под вопросом – слишком уж матёрые конкуренты были в мире. Вот тут на нашу беду и подвернулся нам этот концерн «The Health». Вот, собственно, и всё….

Министры не смотрели ни друг на друга, ни на Дортмундсена. Напрасно он пытался разглядеть выражение глаз кого бы то ни было: он даже не смог их увидеть. Кто-то прикрыл их, кто уткнул взгляд в пол, кто-то старательно пытался разглядеть хитросплетение нитей в ткани пиджака, кто то делал вид, что смотрел на Сэйлера, и не замечал взглядов лорд-канцлера; кто то просто смотрел в сторону.

Дортмундсен готов был взорваться. Весь кабинет министров изображал и себя тройку обезьян «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу», а единственный, кто мог что-то внятно пояснить, замолчал в начале истории. Якоб, пытаясь успокоиться, сел в кресло.

– Продолжай…

– Нечего продолжать…

Этот «The Health», вместо того, чтобы просто продать нам партию этих пилюль, вдруг предложил совместное предприятие. Они ставят у нас завод по изготовлению лекарственных средств, снабжают нас технологией и спецаппаратурой, мы обучаем сотрудников и производим у себя на острове несколько наименований фармпрепаратов. Часть продукции уходит на внутренний рынок, остальные «The Health» помогает нам сбыть по своим каналам, прибыль делится пропорционально вложенным капиталам и работам. Эта идея мне показалась неплохой, и я подписал контракт…

Дортмундсен, ещё не до конца разобравшийся головой, сердцем всё таки понял, что уже надо искать какие то выходы из этой ситуации, и начал предлагать решения и добывать информацию:

– Что сказал Карл по этому поводу?

– Ничего…. Он не в курсе….

– Договор с иностранной державой не подписан Президентом? Он не действителен! Расторгаем и всё!

– Я имею полномочия на подпись таких договоров…. Жизнь у нас текла неторопливо, а документы надо было принимать, поэтому мы подсунули Майнеру приказ об исполнении мной обязанностей Президента, хотя сильно его и не афишировали… он подписал… Может, Майнер и прочитал бы этот чёртов договор как следует, может быть даже и отказался бы от этого совсем, в конце концов, за наше серебро можно было бы договориться с постоянными некрупными поставками, но был не Майнер… Вернее, если бы был Майнер, то ничего этого и не было бы… Но был я.. А потом… потом и началось веселье…

Место строительства договором было не оговорено, и нашли его землемеры (их землемеры) ни вправо ни влево именно в том кантоне, где и находятся рудники. Дальше ты и сам всё рассказал… На остров выплеснулся десант строителей, все как на подбор с обложки мужских журналов. При невыясненных обстоятельствах погиб глава управы кантона Северный Рудник, главного кантона, и на досрочных выборах победил (уж как не знаю, но победил) главный инженер серебряных рудников, человек незаменимый как специалист, но амбициозный и обидчивый. Шесть лет назад он мог занять место Генерального директора, но не добрал двух голосов, и столько и так возмущался, что потерял практически всех друзей. Теперь в том кантоне и где строится фармзавод, и добывают серебро, главный – этот парень. А поскольку выборы – это выборы, а круг общения у этого рудокопа был, мягко говоря, узким, полагаю, что выиграл он не без помощи наших «строителей»…

Строители в свободное время бузят в столовых и кафе, развлекаясь по своему, шумно, но за всё платят исправно, наши не особо их трогают. Конфликты на международном уровне нам не нужны. Зато теперь мелкой злобы там полно. Девушки и женщины от этих «героев» без ума, руководство строителей устраивает для своих показы фильмов, их фильмов, арендуя залы в наших кинотеатрах, а те водят на сеансы наших девушек и женщин. Что за фильмы там крутят, можно только догадываться, но я думаю, отнюдь не научно-популярные. Девушки уходят из домов, бросают своих парней, были случаи, что и женщины уходили из семей; мужчины злы, как разбуженные зимой медведи, им не до работы, падают выработки, соответственно и зарплаты; налоги казна недополучила в этом месяце на 14, 2 %… Мы на грани, Якоб…. Часть острова с рудниками может выйти из под нашего контроля в любой момент. Я не знаю, что делать, а после того, что рассказал ты, понимаю, что это – только начало. Наша идиллия может закончиться сразу и неожиданно.. Нас провоцируют, а мы не можем ничего противопоставить… У нас одна надежда – Майнер. Только он может справиться… Мы – всего лишь его команда, сильная и неглупая, но всё таки пока обезглавленная…

А теперь я даже не уверен и в том, что купленные препараты были совершенно безвредные…. Наши специалисты вывернули наизнанку только первую партию, а следующие проверяли точечно… Я не знаю, что теперь делать! Осталось только молиться.

Лорд-канцлер за время рассказа не раз вставал из кресла и опять ронял себя в него. Министры вокруг сидели, кто поражаясь открывшимся для них мрачным перспективам, кто с фатально скорбным выражением лица, поскольку часть проблем была и у них на слуху, но по роду деятельности особо и не вникали не в свои дела, и полная картина прояснялась многим из них только сейчас. Шпигель сидел, мрачно нахмурившись. Ему докладывали об обстановке в дальнем горном кантоне, но он относился к этому как к необходимому злу, думая, что это явление временное и с отъездом бригад строителей встанет в свою колею. Только сейчас ему стало видно всё, и это «всё» отнюдь не было радостным… Он готов был и рад был задать вопрос, но никак не мог его сформулировать, и поэтому молчал. Глупое «Что делать?» сейчас прозвучало бы издевательски, это понимал даже и Шпигель, а других вопросов не было.