Чарльз Додд - Основатель христианства

Конечно, рассказ об испытании ("искушениях") мог быть и скомпилирован позже на основании такого анализа. Но мы все-таки полагаем, что Иисус подвергался такому испытанию и, прежде чем предстать перед народом, сделал свой выбор. В одной из притч Он говорит: "Не может никто, войдя в дом сильного, расхитить его вещи, если, прежде не свяжет сильного, и тогда он расхитит дом его"8. Намек понять нетрудно: Он сам связал сильного; Он сам, прежде чем начать свое дело, рассчитался с дьяволом и теперь мог ступить на вражескую территорию, твердо зная, каковы Его цели и средства. Вполне возможно, что и свое столкновение с дьяволом Он изобразил в столь символической и драматической форме тоже сам.

Что же было дальше? Марк, кратко упомянув об "искушениях" Иисуса, пишет: "После того как был схвачен Иоанн, Иисус пришел в Галилею". Но где Он был в промежутке и чем занимался? Марк не знает — или его это не интересует. Матфей — тоже, а Лука и не заметил пробела. Зато Иоанн сообщает, что некоторое время Иисус трудился в Иудее, окуная в воду людей, стекавшихся к Нему; и это похоже на правду. Вероятно, Он полагал, что пока лучше всего продолжать дело Крестителя, готовить народ, ожидая знака о том, что Бог требует более решительных действий. Пока Он являлся народу как союзник Иоанна Крестителя, а может — и соперник, даже удачливый. Евангелие от Иоанна сообщает, что кое-кто был не рад Его успехам: "когда узнал Господь, что услышали фарисеи о том, что Иисус больше приобретает учеников и крестит, чем Иоанн... оставил Он Иудею и ушел снова в Галилею"9. Возможно, настороженный интерес, который начали проявлять к Нему иерусалимские власти, и послужил одной из причин Его ухода. Но скорее всего такое решение Он принял ввиду ареста Иоанна, как это и сказано у Марка. Должно быть, Иоанн Креститель слишком резко обличал незаконный брак местного царька, Ирода Антипы, и тот посадил его в тюрьму (как пишет Иосиф Флавий — в крепость Махерон, недалеко от Мертвого моря). Там он и был казнен. Однако Флавий сообщает еще кое-что: "Влияние Иоанна на людей испугало Ирода. Ирод боялся, что может вспыхнуть мятеж, так как, казалось, по наущению Иоанна люди были готовы на все. И он посчитал за лучшее предупредить события и избавиться от Иоанна, не дожидаясь восстания". Не отвергая мотива личной обиды, на которую намекает Марк, можно не сомневаться, что Иродом руководили политические соображения. Евангелисты, вполне понятно, стремились обойти эту сторону дела, но нам забывать о политической неустойчивости, царившей в ту пору, не следует.

Как бы то ни было, миссия Иоанна Крестителя оказалась внезапно прервана, что, видимо, и послужило Иисусу знаком, которого он ждал. Подготовка кончилась. Иисус пришел в Галилею, возглашая: "Настал час! Царство Бога рядом".

Галилея должна была стать плацдармом для начатых действий. Надолго ли — мы не знаем. Матфей, Марк и Лука не сообщают ничего, но их молчание не исключает возможности, и даже вполне вероятной, что иногда Он наведывался в Иерусалим. Главное пришло позже, когда Иисус с учениками продвинулись к югу; но поначалу они учили именно в Галилее. Восстановить ход событий в деталях нам не удастся — у нас слишком мало фактов.

Но, судя по Евангелиям, Иисус делал тогда три дела: два из них Он задумал сам, третье Ему навязали.

Во-первых, Он взывал к народу — говорил в синагогах, проповедовал под открытым небом, учил, когда Его хотели слушать, и отвечал, когда Его спрашивали. Темы, которых он касался, мы уже рассматривали. Его главной целью было донести до людей, что Бог — здесь, рядом и ждет ответа, а они должны ответить и тем самым войти в новый Народ Божий.

Во-вторых, Он помогал людям, исцеляя тела и души, пробуждая веру в тех, кто потерял надежду или силы, и люди привязывались к Нему, один за другим возрождались к новой жизни.

Эти два вида деятельности — обращение к народу и помощь нуждающимся — идут бок о бок. Дух, которым они проникнуты, лучше всего выражен в одном из самых известных и самых поэтических мест Евангелий:

Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные,

и Я упокою вас;

возьмите иго Мое на себя

и научитесь от Меня,

ибо Я кроток и смирен сердцем,

и найдете покой душам вашим;

ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.

Перед нами открытый призыв ко всем, кто хочет слушать. Ответить же на него каждый должен индивидуально, сам от себя. Безусловно, эти строки дышат глубоким состраданием, но в них слышится и властность. Иисус налагает "ярмо" на своих последователей, но это Его ярмо, и, в отличие от "ярма заповедей", о котором говорили равви, оно "легко". Как ни парадоксально, ярмо и бремя приносят "покой" обремененным душам. Вдумаемся в этот парадокс — и мы лучше поймем, что делал Иисус.

Наконец, в рассказах о Галилее много споров. В то время Иисус еще не стремился к ним сам, Ему их навязывали. Выполняя свое предназначение, Он встал перед необходимостью не только нарушать мелкие предписания современной Ему религиозной жизни (например, пост в определенные дни), но и ломать некоторые из установлений, почитаемые священными и необходимыми для сохранения Закона (например, соблюдение субботы). Не исключены были споры о том, нарушал ли Он своими действиями предписания Закона. Сам Он отрицает это. Однако на религиозного учителя такие действия все же бросали тень. Еще большее непонимание вызывало то, что Он открыто знался с людьми, близость к которым считалась зазорной. Его могли обвинять в пособничестве. Более того, иногда Он говорил этим людям, что их грехи прощены, что выглядело как непростительная самонадеянность, если не хуже. За все это Его бранили, и Ему приходилось защищаться.

Весьма подозрительным, в довершение, казался Его дар целителя. Конечно, такие подозрения нельзя было просто отбросить. Если здесь не "рука Бога", говорили несогласные, то, значит, колдовство. Они требовали от Него знака с небес, который удостоверил бы, что Его сила от Бога, подразумевая, что, если знака не будет, они не преминут сделать свои выводы. Иисус наотрез отказался, и тогда было объявлено: "Он изгоняет бесов Вельзевулом, князем бесовским"; другими словами — Он колдун. Религия евреев сурово осуждала колдовство, и (как мы уже видели) оно стало одним из обвинений, из- за которых Его приговорили к смерти. Евангелия подают это скорее как "наговор", чем официальное обвинение, но все равно опасный.

Видимо, более мягкую форму "наговора" представляли толки о том, что Он сошел с ума; и даже родственники Иисуса либо сами в это верили, либо по меньшей мере были склонны попридержать Его, пока молва не рассеется. Для того мать и братья и пытались пройти к Нему. Но теперь Он не мог подчиниться семье, хотя по нормам еврейского общества это было обязательным. Когда позже Он объявил, что каждый Его последователь должен "возненавидеть" мать и отца, Он знал, о чем говорит. Новая община, складывавшаяся вокруг Него, стала Ему семьей. "Вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто исполнит волю Божию, тот брат Мой и сестра и матерь". Разрыв с родными предвещал трагическую разобщенность с народом: "новая семья" была ядром становящегося Народа Божьего.