Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

Этот тезис вызвал особенно острую критику некоторых делегатов. Однако на практике так оно и случилось: преобра­зования пошли без партии, более того, в условиях бешеного сопротивления партийной, военной, кагэбистской и хозяйст­венной номенклатуры. Говорил о лицемерии, лжи, зашорен- ности сознания. «Люди устали от наших слов, споров и обви­нений. Треск слов — еще не гул истории и не поступь вре­мени».

Надо сказать, мое выступление произвело определенное впечатление. Меня провожали аплодисментами до тех пор, пока не вернулся на свое место в зале. Конечно, я не ждал похвал. Но в прениях, когда люди говорили о моей позиции, преобладала осторожная уважительность. Впрочем, всего было вдоволь. Например, первый секретарь Иркутского об­кома Потапов, критикуя просчеты в идеологической работе, упомянул о том, что «в отчете уважаемого Александра Нико­лаевича Яковлева даже вспомнилось об Иисусе Христе и многом игривом другом». Но тут же поддержал мое предло­жение об обновлении партии, чтобы она не оказалась на обочине истории. Делегат Сергеев сказал: «Александр Нико­лаевич Яковлев напомнил нам на съезде о том, как Христос изгнал из храма менял. Вот бы и сегодня повторить эту ак­цию! (Аплодисменты, смех.) А то открываю «Московский комсомолец» за 27 апреля этого года, а там написано: «Если бы кто-то показал: вот теневые деньги, нажитые нечестным трудом. Но откуда знать: где какие?.. Лучше подумать, как «связать» эти деньги, чтобы они нашли выход. Можно ис­пользовать акционерный капитал, продажу в частные руки маленьких магазинчиков и мастерских, сдачу земли в арен­ду...» Читаю и вижу, менял приглашают устроить «пир в хра­ме». А автор приглашения — Александр Николаевич Яков­лев».

Делегат Белоусов из Казахстана сказал, что «не совсем со­гласен с товарищем Яковлевым Александром Николаевичем в том, что сегодня классовый подход к оценке явлений надо заменить общечеловеческими ценностями. Класс рабочих, класс крестьян, класс интеллигенции, но у нас сейчас по­явился и класс подпольных миллионеров. Но я не хочу быть с ними в одном классе».

Перечислять все упреки не буду. Все говорили об одном и том же.

Из Секретариата съезда мне передали 250 вопросов. По­давляющая часть была изложена в острой форме и с обвини­тельным уклоном, другая — в доброжелательной. Не буду здесь излагать вопросы и мои ответы. Замечу лишь, что именно в этом выступлении я фактически заявил о своей от­ставке, сказав следующее: «Одни записки требуют моей от­ставки, другие наоборот. Я для себя этот вопрос решил, поэтому кто поддерживает меня, спасибо; кто требует отставки, я удовлетворю эти запросы и прошу вас в даль­нейшем, хотя никакого выдвижения еще не началось, прошу извинить (я просто отвечаю на записки) — не хочу затруд­нять никого моими самоотводами на этой трибуне».

Ждал какой-то реакции от Горбачева на эти слова, но ее не последовало. Я все понял, но серьезных выводов не сде­лал. Наверное, меня подкупило то, что Михаил Сергеевич пригласил меня помочь сформировать список нового состава ЦК. Кого-то удалось включить в список, кого-то, наоборот, изъять. Себя я, конечно, исключил. Но это уже не имело ни малейшего значения. Составлялся список «мертвых душ».

Впрочем, это были своего рода цветочки, ягодки ожидали меня впереди. Оказывается, по рядам зала гуляла записка о моей встрече с молодыми делегатами съезда, которая состо­ялась накануне. Блуждающую справку мне никто не показал, о ее существовании я узнал лишь тогда, когда пришла пора отвечать на вопросы делегатов съезда.

Делегат с Алтая Зеленьков обратился к Горбачеву с про­сьбой дать в заключительном слове оценку моей позиции. Как сказал оратор, эта позиция носит скрытый от партии и делегатов съезда характер. Ему, то есть Яковлеву, было зада­но более 20 вопросов относительно его отдельной встречи с делегатами, но почему-то он побоялся здесь их огласить. Воз­никает недоумение: легально ли он работал все время в ЦК и Политбюро или нелегально?

Я попросил дать мне эту справку. Бумажка произвела на меня оглушающее впечатление. Грубая, примитивная фаль­сификация, рассчитанная на идиотов. Я не знал, что делать, как поступить. Честно говоря, растерялся. Переговорил с председательствующим Рыжковым. Он сказал: «Не обращай внимания. Видишь, что происходит».

Но мир не без добрых людей. Слово взял Борис Резник — корреспондент «Известий» по Хабаровскому краю. Не могу удержаться, чтобы не процитировать его:

«Я был на встрече Александра Николаевича Яковлева с членами движения «Демократическое единство». На этой встрече присутствовали и секретари райкомов партии, и секретари парткомов, а не только неформалы. Встреча была откровенной, доброжелательной, наполненной обостренным чувством ответственности за судьбу партии. При этом ут­верждаю как участник и очевидец: Александр Николаевич во всех своих высказываниях проявлял осмотрительность, дели­катность, осторожность, терпимость. Сказать об этом я просто обязан, потому как через пару дней в этом зале в ве­ликом множестве появились распечатанные на ксероксе справки о ходе встречи. Даже не передергивания — откро­венная, наглая ложь содержится в каждом абзаце этого так называемого документа. Например, на вопрос: «Как Вы рас­цениваете овации на съезде Лигачеву?» — Александр Никола­евич ответил: «У нас демократия, кто кому хочет, тот то­му и аплодирует». В справке: «Кто хочет, тот пусть и хло­пает. Но надо бы сделать все, чтобы он не был избран в руководящие органы». Чувствуете разницу? А фразы: «Сде­лаю все, чтобы членом Политбюро не стал министр оборо­ны», «Я за акционерный капитал», «Горбачев озвучивает мои идеи» и так далее — вообще плод больного воображения ав­тора справки. Ничего подобного Яковлев не говорил. У нас есть магнитофонная запись его выступления. Я вот думаю, сидел человек, накропавший справку в зале, где проходила встреча. Наверняка он делегат съезда (пускали только по мандатам). До какой степени безнравственности надо упасть, чтобы лгать так гнусно, беззастенчиво, называть фамилии, которые не упоминались, приписывать утвержде­ния, которых не было?!

Я прошу съезд поручить Секретариату провести рассле­дование, каким образом подобная ложь была размножена и распространена среди делегатов». (Аплодисменты.)

Рыжков: «Я должен доложить съезду, что в адрес Прези­диума поступил ряд записок по этому вопросу. И в перерыве товарищ Яковлев обратился в Президиум, в частности ко мне как к председательствующему, чтобы ему дали возможность сегодня до обеденного перерыва выступить здесь». Слово мне дали на другой день. Я был зол до предела. Ночью перед выступлением не раз приходила мысль уйти со съезда. Но посоветоваться было не с кем. Как-то так получилось, что ни­кто в этот вечер не пришел ко мне с товарищеской поддерж­кой. Все были заняты своими делами. Я почувствовал себя одиноким и морально беззащитным, в состоянии, когда ухо­дишь в себя и сооружаешь свой «железный занавес».