Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

Недостатки и просчеты в печати, литературе, произве­дениях искусства широко используются против нас нашими идеологическими противниками. Некоторые представители антисоветских центров за рубежом говорят, что в идеологи­ческом плане они работают против СССР на советском ма­териале, на переводах и компиляциях из литературных ис­точников и произведений искусства, создаваемых внутри страны.

Во всей этой обстановке нетерпимым является равноду­шие к подобным явлениям со стороны некоторых руководи­телей ведомств и учреждений, органов печати, отдельных звеньев партийного аппарата на местах. Примиренчество, нежелание портить отношения или вызывать недоброжела­тельность со стороны политически заблуждающихся людей, стремление хорошо выглядеть в любых ситуациях приводят к тому, что мы делаем в области идеологии неоправданные уступки, затушевываем явления и процессы, с которыми на­до бороться, дабы не вызвать необходимости применения административных мер и нежелательных последствий.

Трудно найти оправдание тому, что мы терпим по сути дела политически вредную линию журнала «Новый мир». Вместе с тем наша реакция на действия редакции «Нового мира» не только притупляет политическую остроту, но и дезориентирует многих творческих работников. Критика журнала «Юность» по существу никем не учитывается и ни­кто не делает из этого необходимых выводов. Журнал из но­мера в номер продолжает публиковать сомнительную про­дукцию, выдавая ее за достижения литературного процесса. Кстати, также не проявляют должной реакции и коммунис­ты, работающие в театрах, редакциях и в иных идеологиче­ских учреждениях, где порой рождаются идейно порочные произведения. Многие произведения советских писателей пе­чатаются в реакционных буржуазных издательствах за ру­бежом. Однако писатели, среди которых есть и коммунисты, на это никак не реагируют.

...Сложившаяся обстановка требует, прежде всего, неук­лонного повышения идейного и воспитательного уровня про­изведений литературы и искусства; принципиальной, прямой и открытой критики идейно невыдержанных, политически вредных произведений, проявлений очернительства; всемер­ной поддержки творческих работников, которые действи­тельно хотят пропагандировать коммунистические идеалы и работать над идейным укреплением нашего общества».

Не правда ли, очень интересное письмо. Рогатое и мохна­тое. Прямая установка для всего номенклатурного класса, в том числе и сегодняшнего, тоскующего о прошлом. Оно по­ражает всеохватностью затронутых проблем, что является недвусмысленным напоминанием о принципе двоевластия. Эта записка диктует новому «вождю» программу его дейст­вий в политической сфере. Дальнейшие события, о которых я уже частично писал, пропитаны духом этой политической линии, выработанной спецслужбами. Соответствующим от­делам ЦК оставалось только выполнять эти указания КГБ.

Представляет большой интерес, с том числе и для иссле­дователей, проблема совпадения интересов и действий ВПК и спецслужб США и СССР в области гонки вооружений. Не­которые политики на Западе, с интересом наблюдая за собы­тиями в СССР, за хаосом в экономике, всячески способство­вали тому, чтобы еще в годы, предшествующие Перестройке, экономически истощить Советский Союз гонкой вооруже­ний. В свою очередь советский ВПК, не обремененный забо­той о судьбе страны, старательно выколачивал из бюджета деньги на оружие.

Доклады ЦРУ подтверждали, что СССР шаг за шагом идет к катастрофе, становится, по словам Тэтчер, «Верхней Воль­той с ракетами». Гражданские отрасли государственного хо­зяйства, прежде всего аграрный сектор, постепенно умира­ли. Быстро устаревал технологический парк. Еще два-три витка в гонке вооружений, и большевистская империя рух­нет под непомерной тяжестью военного металлолома. СССР прозевал, проспал и пропил две технологические революции. Этому в решающей степени способствовал еще Сталин, объ­явивший кибернетику «чуждой марксизму лженаукой». Тем самым он обрек страну на длительное технологическое от­ставание.

Юрий Андропов, всесильный шеф КГБ в течение пятнад­цати лет, конечно, обладал информацией о реальной обста­новке, но был не в состоянии встать на позиции здравого смысла. Верил в большевизм, в командные методы управле­ния. Он презирал окружавших его соратников, ибо знал мер­зопакостную подноготную их жизни, равно как и свою. При­ход Андропова на пост Генерального секретаря я встретил, мягко говоря, без восторга. Скорее всего, из-за давней и вза­имной человеческой и мировоззренческой несовместимости. После Хрущева и Брежнева у Андропова не было другого пути для сохранения «Номенклатурии», как вернуться к ка- кой-то форме неосталинизма. Наступило золотое время по­литической полиции. Вот почему спецслужбы до сих пор используют любую возможность, чтобы удержать его имя в «золотой рамке». Даже специальную премию имени Андро­пова и памятник установили. Оживившиеся ныне генералы спецслужб активно ищут или готовы соорудить нового Анд­ропова.

План Андропова по спасению социализма, если судить по его высказываниям, состоял в следующем: в стране вводится железная дисциплина сверху донизу; идет разгром инако­мыслия; ожесточается борьба с коррупцией и заевшейся но­менклатурой; под строгим контролем происходит умеренное перераспределение благ сверху вниз; проводится партийная чистка. Убираются из номенклатуры все, кто неугоден. Уси­ливается информационная война с Западом. «Холодная вой­на» должна вестись на грани горячей.

Существует легенда, что Брежнев был добрее и снисходи­тельнее к инакомыслию, чем его соратники. Это сущая не­правда. Он полностью поддерживал Андропова. При под­держке Брежнева последний активно проводил разного рода карательные акции против Солженицына, Ростроповича, Любимова, Чалидзе, Максимова, Красина, Литвинова, Буков­ского, Синявского, Даниэля. С его подачи был выслан из Москвы Сахаров, многие другие истинные патриоты страны, нашедшие в себе мужество выражать точку зрения, не сов­падающую с официальной, оказались за рубежом.

По меткому выражению Дмитрия Волкогонова, при Анд­ропове началась активная «кагэбизация общества». Кроме многочисленных предложений о конкретных людях, подле­жащих преследованию, Андропов часто вносил на рассмот­рение Политбюро разного рода вопросы, отражающие его позицию по «завинчиванию гаек». Меня, например, порази­ли его предложения «О лицах, представляющих особую опасность для государства в условиях военного времени». Андропов заранее готовил списки для арестов и лагерей. Ему принадлежит записка «О дополнении в перечень главнейших сведений, составляющих государственную тайну», что озна­чало усиление давления на общество. Объяснялось это и об­щим политическим курсом, и тем, что Андропов выполнял волю ВПК, который был заинтересован в засекречивании всего и вся. Курсу на «завинчивание гаек» аплодировала но­менклатура, привыкшая обделывать свои карьерные делиш­ки в темноте.