Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

А все потому, что Россия находится в состоянии давнего противоборства двух основных тенденций — либерализма и авторитаризма. Причем авторитаризм в той или иной фор­ме постоянно берет верх и держит Россию в нищете и раб­стве, а либерализм всегда был преследуем властью. Автори­таризм, по сути своей, объективно, исполнял роль «пятой колонны», саботирующей и тормозящей естественный ход исторических событий.

К сожалению, российский либерализм в практической по­литике всегда отличался непоследовательностью. Например, в начале и середине XIX века либералы (Сперанский, Чиче­рин и др.) поддерживали доброго царя, как только в его дей­ствиях появлялся хотя бы намек на возможность реформ. И уходили в тень, если монарх от таковых отворачивался. Но в принципе взгляды не менялись: сохранить самодержавие в форме конституционной монархии, отменить крепостное право и распустить крестьянскую общину как зародыш со­циализма, расширить права всех сословий, снизить налого­вое бремя.

Социальные либералы конца XIX и начала XX века (Нов­городцев, Кистяковский, Таганцев, Муромовцев, Ковалев­ский и др.) основательно поработали над теорией государст­ва и социальной проблематикой. Внесли неоценимый вклад в создание нового права в России (свобода предприниматель­ства, частная инициатива, гражданские права и свободы лич­ности, светский характер государства и т. д.). Кстати, они яв­ляются и авторами концепции «социального государства» в его российском варианте. Российские либералы отвергали революционный путь модернизации. Они не были организо­ванной силой, не искали социальной опоры. Власть не пони­мала и не принимала либеральные идеи, не востребовало их в надлежащей степени и общество, в том числе и его образо­ванная часть. Россия была еще не готова принять либера­лизм, тем более социальный либерализм, а российская траге­дия XX столетия поставила крест на его серьезном развитии.

Практика политической Реформации после 1985 года по­лучилась многослойной. По своему содержанию она была и социал-демократической, и либеральной, и нэповско-соци- алистической. От этого винегрета шли разные запахи. В эко­номической политике принципы социальной демократии не нашли своего места, что и привело к забеганию вперед, к опережению реальных возможностей страны. Надо честно признать, мы не сумели справиться с экономическими пре­образованиями. Больше того, они были поначалу чисто со­ветскими. Я об этом уже писал. В результате социально-эко­номическая база реформ оказалась дырявой, что и определи­ло затянувшийся период дестабилизации.

Демократы не сумели создать прочную социальную базу, прежде всего в малом бизнесе, среди врачей и учителей, не смогли до конца решить проблему частной собственности. Ничего не было сделано для того, чтобы остановить властный произвол чиновничества. Бесконечные расколы в рядах де­мократов тоже сыграли свою губительную роль. Демократы в исполнительной власти и в парламенте проморгали или не захотели увидеть процесс перерождения демократии в бю­рократическую диктатуру, особенно на местах. Демократи­ческие процедуры формально действовали, но они все замет­нее имитировали политическую жизнь, а сама жизнь поеха­ла по коррупционному пути, который и определил реальное содержание политики.

Некоторые либеральные экономические реформы после 1991 года проводились столь круто, что привели страну на грань общественного шока. Они служили далекой страте­гии, но проводились без учета специфики российской жиз­ни, замусоренной психологией иждивенчества, воровства и разгильдяйства. В сущности, реформаторами была проигно­рирована инерция традиционной российской «левизны» в общественных настроениях.

Правительство (центральное и местное) своей политикой принуждало граждан к обману, воровству и махинациям. Ра­диация чиновного бумаготворчества умертвляла и продолжа­ет умертвлять живую жизнь. Практически власть начисто за­была о своей главной функции — не мешать людям честно работать. Опасно непродуманной оказалась и политика ис­кусственного сколачивания верхушки сверхбогачей. Она со­здала взрывную обстановку раскола в стране и значительно расширила возможности для бюрократии вернуться к авто­ритарным методам правления.

Современный либерализм в России остро чувствует вызо­вы будущего, прислушивается к скрежету задыхающегося паровоза под названием «постсоветское общество». И нельзя сказать, что он забыл о дыхании грешной земли. Нет. Но неожиданно оказался склонным к экономическому прыжку, опасно рискуя при этом возможностью социальных конф­ликтов. И на этом пути он наделал, повторяю, немало оши­бок, по сущности своей не свойственных либерализму.

Основополагающей их них, не поддающейся разумному объяснению, является небрежение к образованию и науке, к социальной сфере в целом. Эта ошибка резко снизила дове­рие к демократическому управлению, породила «новое ни­щенство» — теперь уже ученых, учителей, врачей, пенсионе­ров, равно как и создала благодатное поле для социальной демагогии. Впрочем, не только для демагогии, но и для спра­ведливого возмущения. Образование и наука — основа ци­вилизации. Непонимание этой простой истины — большой грех и чудовищный удар по качеству жизни, которое являет­ся основой основ социального либерализма.

И при Горбачеве, и при Ельцине проблемы собственнос­ти, а значит, и эффективно работающего рыночного меха­низма оказались до конца нерешенными, что и держит Рос­сию в полосе нестабильности. И пока не будет решена судь­ба ничейной (государственной) собственности, настоящая, то есть созидательная, экономическая и политическая ста­бильность в России не настанет. Повторяю, нормальные экономические отношения могут быть построены только с появлением массового собственника. Пока же продолжают­ся псевдоотношения, экономически фиктивные, на деле должностные. Они основываются не на владении собствен­ностью и даже не на распоряжении ею, а на тех фактиче­ских правах и возможностях, что приходят с чиновничьей должностью. Главный чиновник, то есть государство, попи­рая законы или своевольно толкуя их, продолжает вмеши­ваться в дела частного бизнеса, сохраняя тем самым архаи­ческие советские нормы и порядки. Ответ на подобное — воровство, коррупция, всякого рода аферы и махинации — вполне логичен.

Давно убежден, что многие беды в России идут от нере­шенного земельного вопроса. Я всегда считал его роковой проблемой. Только Столыпин решился покончить с паскудст­вом общины. И уже тогда все деревенские горлопаны заво­пили о незыблемости общинных порядков на земле. Доора- лись до Ленина со Сталиным, до нового крепостничества. Реки крови пролиты за эту землю, но, видимо, в России на­столько устали ждать коренных земельных перемен, что ны­нешний закон, принятый по этому поводу, игнорируется. На самом деле он заслуживает высоких оценок. Речь идет о ко­ренных изменениях в общественном укладе России. Но пока что нельзя исключать, что сталинократия похоронит и эту реформу или извратит ее.