Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

«Перечисленные факты заставляют нас во весь рост пос­тавить перед президиумом правления вопрос о том, что по­ра принять более эффективные меры к искоренению «василь- евщины» в нашей литературной жизни. Мы считаем, что достигнуть этого можно только путем принятия решитель­ных и строгих мер, направленных против самого Васильева, показав тем, что в условиях советской действительности оголтелое хулиганство, определенно антисоветски заост­ренное, не может ни для кого сходить безнаказанно».

Письмо подписали: Алексей Сурков, Михаил Голодный, Джек Алтаузен, Михаил Светлов, Вера Инбер, Бела Иллеш, Николай Асеев, Семен Кирсанов, Борис Агапов, Александр Жаров, Иосиф Уткин, Владимир Луговской, Александр Безы­менский. (Светлов потом свою подпись снял.)

По указанию Сталина 24 мая письмо было опубликовано в «Правде». Органы НКВД отреагировали, как всегда, опера­тивно. В июне Васильева вместе с его товарищем, поэтом Смеляковым, арестовали и осудили к трем годам заключения в лагерь. В феврале 1937 года Васильев, только что выпущен­ный на свободу, был повторно арестован и в июле расстре­лян вместе с группой писателей так называемого «крестьян­ского направления».

Друзей и соратников покойного Сергея Есенина, писате­лей и поэтов того же «крестьянского направления» Орешина, Кириллова, Герасимова, Клычкова (Лешенкова) и других при­говорили к расстрелу за участие в литературной группе, со­чувствовавшей Трудовой крестьянской партии. Писателей — выходцев из Сибири — Зазубрина (Зубцова), Правдухина, Наседкина и Пермитина обвинили в троцкистских взглядах и стремлении добиться автономии сибирского края. Первых троих осудили к высшей мере наказания, последнего — к ссылке.

К примерам того, как плотно работали чекисты с писате­лями, используя склочную обстановку в этой среде, можно отнести донесение секретно-политического отдела НКВД по поводу запрещения пьесы Демьяна Бедного «Богатыри». Этот писатель, в основном баснописец, считался «верным солдатом» партии. Именно то обстоятельство, что Бедный был близок к высшим правителям страны, работал по зака­зам партии, и подвигло меня процитировать несколько строк из справки НКВД на Д. Бедного.

Итак, в ноябре 1936 года НКВД доносит: «Общий смысл объяснений Демьяна Бедного по поводу «Богатырей», зафик­сированных в стенограмме, примерно таков. Фарсовый тон вещи и трактовка «Богатырей» объясняются характером музыки; так, например, «богатыри» поют арии из популяр­ных оперетт. Фарсовый показ крещения Руси и неправильное его толкование объясняются привычкой к антирелигиозной пропаганде, тяготеющей в практике Демьяна Бедного. С дру­гой стороны, подвели имеющиеся у него труды по историче­ским вопросам далеко немарксистского характера. Демьян Бедный, признавая, что он сделал огромную ошибку, объясня­ет ее своим непониманием материала и своей глупостью...»

Судя по общей тональности справки, чекисты выгоражи­вают Демьяна Бедного. Но дальше следуют высказывания писателей, режиссеров, артистов, добытые НКВД через сво­их доносчиков.

Таиров: «Ошибка произошла потому, что я оказал большое доверие Демьяну Бедному как старому коммунисту. Как я мог подумать, что текст Д. Бедного заключает вредную тенден­цию, как же я мог быть комиссаром при Д. Бедном... Я пойду в ЦК ВКП(б), где, надеюсь, меня поймут. Я там поставлю воп­рос о том, что новые спектакли нужно показывать не только комитету, но и ЦК. Это необходимо для гарантии».

Станиславский , народный артист СССР: «Большевики ге­ниальны. Все, что делает Камерный театр, — не искусство. Это формализм. Это деляческий театр, это театр Ко- онен».

Леонидов , народный артист СССР: «Когда я прочел пос­тановление комитета, я лег в постель и задрал ноги. Я не мог прийти в себя от восторга: как здорово стукнули Литовского, Таирова, Демьяна Бедного. Это страшней, чем

2- й МХАТ».

Яншин , заслуженный артист МХАТа: «Пьеса очень пло­хая. Я очень доволен постановлением. ...Чем скорее закроют театр, тем лучше. Если закрыли 2-й МХАТ, то этот нужно подавно».

Мейерхольд : «Наконец-то стукнули Таирова так, как он этого заслуживал. Я веду список запрещенных пьес у Таирова, в этом списке «Богатыри» будут жемчужиной. И Демьяну так и надо».

Садовский, народный артист РСФСР, артист Малого те­атра: «Разумное постановление. Правильно дали по рукам Таирову и Демьяну Бедному. Нельзя искажать историю вели­кого русского народа».

Тренев, драматург, автор «Любови Яровой»: «Я очень об­радован постановлением. Я горжусь им, как русский человек. Нельзя плевать нам в лицо. Я сам не мог пойти на спектакль, послал жену и дочь. Они не досидели, ушли, отплевываясь. Настолько омерзительное это производит впечатление».

Вишневский , драматург: «Поделом Демьяну, пусть не хал­турит. Это урок истории: «не трогай наших». История еще пригодится, и очень скоро. Уже готовится опера «Минин и Пожарский — спасение от интервентов».

Луговской , поэт: «Постановление вообще правильное, но что особо ценно, это мотивировка. После этого будут пре­кращены выходки разных пошляков, осмеливавшихся высмеи­вать русский народ и его историю».

Трауберг , режиссер, автор кинокартины «Встречный»: «Советское государство становится все более и более на­циональным и даже националистическим».

Клычков , писатель: «Кому дали на поругание русский эпос? Жиду Таирову да мозгляку Бедному. Ну что можно было кро­ме сатиры ожидать от Бедного, фельетониста по преиму­ществу? Но кто-то умный человек и тонкий человек берет их за зад и вытряхивает лишнюю вонь».

Олеша , писатель: «Пьеса здесь главной роли не играет. Демьян заелся, Демьяну дали по морде. Сегодня ему, завтра другому. Радоваться особенно не приходится».

Лебедев-Кумач : «Нужно убрать ту матерщину со сцены и из поэзии, которую разводит Демьян и делает эту матер­щину официальным языком советской поэзии. Но, наверное, ему сейчас же после кнута дадут пряник, а набросятся на кого-то другого: нельзя обижать своего человека».

Эйзенштейн , заслуженный деятель искусств и режиссер кино: «Я не видел спектакль, но чрезвычайно доволен хотя бы тем, что здорово всыпали Демьяну. Так ему и надо, он слиш­ком зазнался... Во всем этом деле меня интересует один воп­рос, где же были раньше, когда выпускали на сцену контрре­волюционную пьесу?»

Орбели , академик, директор Эрмитажа: «Какие выводы? Постановление замечательное. Бить, однако, надо не столь­ко Таирова, сколько Демьяна Бедного. Нельзя добивать Таиро­ва. Возмутил меня Мейерхольд. Это хулиганское выступле­ние. Это гаерство».