Неизвестно - Untitled.FR11

Крестьян-казахов сгрузили в милиции, дальше машина военкомата отправля­лась на сборный пункт. Паша уговорила водителя прихватить её с собой и выса­дить на дороге в Карабулак. «Э, женщина! Зачем в ночь? Переночуй на сборном пункте, места есть, утром найдёшь попутка», - настаивал молодой казах-водитель. До Карабулака пятнадцать километров, это два с половиной часа пешком, высчи­тала Паша, но всё же стояла на своём. «Дорога от моего гаража недалеко, доедем, я покажу», - деловито сообщил молодой сын степей.

Был первый час ночи местного времени, Паша думала о том, что если останет­ся ночевать, то потеряет ещё сутки из десяти, отпущенных ей на отпуск.

На сборном пункте Паше снова повезло: в телегу, запряжённую лошадью, гру­зил свои музыкальные инструменты ансамбль народной музыки из Карабулака. Они выступали перед призывниками, потом загостились у родственников, но в Манкенте остаться не захотели, решили ехать домой ночью. Возраст казахов был более чем почтенный, но три музыканта сразу согласились взять с собой девушку со звёздочками на погонах.

Один из музыкантов оказался народным акыном - сочинителем песен. Всю до­рогу он распевал под нос самую длинную песню, которую слышала в своей жизни

Паша. Вероятно, почтенный аксакал пел о бескрайних просторах степи, о дороге, ночном небе, звёздах. Одеты все трое были в тёплые стёганые халаты, подпоя­санные цветастыми платками не первой свежести, на головах - тёплые шапки из овечьей шерсти. Казахи сидели на досках телеги, поджав ноги, что казалось Паше немыслимым: она пристроилась сзади, свесив ноги с ходка. Вскоре Паша стала засыпать под мерный скрип колёс и монотонную песню, голова её стала клонить­ся набок, и она вздрагивала, боясь свалиться с телеги.

- А ты ложись, дочка! Ложись, не бойся! - ласково сказал ей седобородый, тот, что сидел ближе. Он бросил ей под голову мешок, набитый сухой травой.

Паша отметила про себя, что старики сдержанны, не пристают к ней с рас­спросами. В её деревне за несколько минут попутчики умудряются узнать всё о новом человеке... Когда она сказала, что едет забирать сына, назвала его имя, имя сестры, она тут же услышала то, что ожидала: в небольшом селении жители знают друг о друге всё.

- Наш доктор Аня с мальчиком живёт у почтенного Бекбулата. Был род, одна­ко, большой, но старики одни осталися, с внуком.

Паша проснулась, когда телега остановилась. Было темно, и она едва различа­ла рядом полуразрушенную от времени глиняную стенку-забор.

- Приехали, дочка!

Казах подвёл Пашу к проходу в стене с незакрытой калиткой:

- Иди туда прямо! Двери у нас не закрывают!

- Спасибо вам большое !

Мелкими шагами Паша пробиралась к двери, пытаясь привыкнуть к темноте. Очертания мазанки с крышей, крытой то ли соломой, то ли камышом, обрисова­лись на фоне более светлого неба. Дверь от толчка поддалась, жалобно скрипнула, и Паша оказалась в непроглядной темени. Вытащила коробок из кармана шинели, чиркнула спичкой, увидела вторую дверь, покосившуюся, тёмную от времени. Она зашла с горящей спичкой в небольшую комнату, увидела двух женщин, спя­щих на полу, кто-то спал на единственной кровати. Спичка погасла.

- Аня! - позвала она негромко, потом громче: - Аня, проснись!

- А? Что? Что вам, Мария Фёдоровна? - отозвался знакомый сонный голос от кровати.

- Это я, Паша! Аня вставай! - говорила Паша, дрожащими руками доставая вторую спичку. Слабый огонёк высветил расширенные глаза сестры, и она тут же то ли крикнула, то ли простонала:

- Пашуня!

Наконец-то она окончательно проснулась, зажгла керосиновую лампу на табу­ретке, бросилась к Паше, разрыдалась, обнимая её.

- Как Боря? Где он? - спросила Паша, отстраняя сестру руками.

- Да всё нормально. спит на кровати. - сквозь рыдания выдавила Аня.

Паша осторожно пробралась среди спящих, отвернула лоскутное одеяло, в ту­склом свете керосиновой лампы увидела худенькое личико и поняла: с едой тут не богато. Слёзы потекли у неё по щекам, она поцеловала сына, вернулась к двери и стала лихорадочно выворачивать запасённую провизию из рюкзака. Несколько девчат, зная, что она уезжает за сыном, отдали ей свои сухие пайки.

Они сели на табуретки за единственный стол и, перебивая друг друга, стали говорить, говорить .

- Подожди, Аня! А это что за женщины, тоже эвакуированные?

- Представь себе ! Они приехали только вчера, их прислал за Борей Иван Пе­трович. Это Мария Фёдоровна Струкова, вторая - Настя. Так что весь совхоз Пе­тровича в полном сборе!

Аня говорила своим обычно громким голосом, не заботясь о том, что может разбудить спящих женщин. Она принялась стелить на полу для себя:

- Ты с Борькой поспишь!

Неожиданно какая-то тень соскользнула с кровати, и худенькое тельце маль­чика прижалось к Пашиной юбке. Он обхватил её колени руками и молча стоял, задрав вверх подбородок.

.Утром состоялся настоящий пир, куда был приглашён почтенный Бекбулат и его жена с маленьким Абдунаби. Старик в своём старом, залатанном халате был похож на нищего - дервиша. Его тюрбану на голове было столько же лет, сколь­ко Паше. Но на сморщенном лице с жидкой белой бородкой узенькие щелочки глаз были подвижны. Эти щелочки теплели, когда он смотрел на Борьку, и видно было, что его не радовало известие о том, что его гости уезжают, - он уже привя­зался к этим русским людям. Казах слабо говорил на русском языке, плохо видел и слышал, от каши с тушёнкой отказался, тем более от совхозного сала Марии Фёдоровны, но предложил всем плов без мяса, из старых запасов риса.

Выяснилось, что женщины, посланные Ваней, ехали в одном поезде с Пашей, но они сошли в Манкенте. Если бы Паша осталась ждать обратный поезд на по­лустанке, где она оказалась, то не застала бы здесь никого... Сегодня утром все женщины вместе с Борей должны были уехать в Манкент и сесть на поезд.

Услышав об этом, Паша расплакалась. Борька ни на шаг не отходил от матери. Увидев её слёзы, он, сдвинув брови к переносице, сказал: «Не плачь, мама!»

- Это я с радости сынок! Больше уже не буду! - она взяла его шершавые ла­дошки в руки, прижала к губам и заплакала навзрыд. - Аня, что же у него цыпки на руках? Смотри, все в корках!

- Пашуня! Здесь воды попить не хватает. А мыла - днём с огнём не найдёшь! Ничего, приедем домой, мы его отчистим, как новый пятачок будет!

Бекбулат помог найти в селении повозку за деньги, которые предложила Паша. Он вышел проводить постояльцев и долго стоял у своего развалившегося забора, приставив ладонь ко лбу.

Вокзал в Манкенте был полон военного и гражданского люда. Поляки сфор­мированного полка ожидали отправления. Они заполнили всю территорию, ле­жали по всему перрону на шинелях, подставляя лица щедрому южному солнцу. Начальник станции даже не захотел выслушать Пашу: «У меня задача отправить боевое подразделение. Нет ни одного свободного места!»