Неизвестно - Untitled.FR11

- Паша! - крикнул он, все остановились. В следующее мгновенье Паша увиде­ла перед собой мокрое лицо Ивана и, оказавшись в его объятиях, закрыла глаза.

А он как сумасшедший целовал её, и все вокруг смотрели на них. Наконец, он осмотрелся вокруг:

- А где Боря? Куда Борьку подевали! А, вот он где спрятался! - Иван вытащил сына из-под плаща Марии Михайловны, взял его на руки. - А смотрите чёрный какой, как негритёнок с белыми волосами! Всё! Едем домой! Печка топится, вода греется! Всем генеральная помывка!

За углом вокзала стояла «полуторка» с деревянной кабиной. Водитель Серги- енко, человек уже в возрасте, прихрамывая, вышел встречать своих пассажиров. Иван распорядился:

- Мария Фёдоровна, Аня! Берите Борьку и - в кабину!

Кузов был застелен соломой, накрытой брезентом. Настёна, молодая крепкая девица с курносым носом, забралась под брезент, а Ваня с Пашей, казалось, не за­мечали, что идёт дождь: они сидели обнявшись. Иван смотрел в лицо Паше: слёзы из глаз стекали по щекам вместе с каплями дождя. Невозможно было поверить: он ехал встречать сына и никак не думал увидеть Пашу. Откуда, как, почему? Но он ни о чём не спрашивал её. Паша тоже не в силах была говорить. Машину кидало на ухабах. Иван, накрыв Пашу плащом, крепко обнимал её за плечи. Она, прижимаясь щекой к его шее, вдыхала знакомый, еле уловимый запах его люби­мого одеколона «Шипр».

Дождь перестал, «полуторка» остановилась возле двухэтажного особняка. Иван спрыгнул на землю, помог спуститься женщинам, взял на руки из кабины Борьку:

- Вот наш дом! - сказал он Паше.

Феклуша к этому времени нагрела воды. Первым попал в корыто Борька. Как и следовало ожидать - в поезде мальчик не отходил от гостеприимных «военных дядей», - и в волосах, и в одежде обнаружились вши. Одежда полетела в печь и вспыхнула с таким треском и фейерверком, будто была напичкана порохом. Борьку дважды вымыли в крутом соляном растворе, насухо вытерли, покормили горячим борщом и уложили спать.

- Аня, теперь очередь за нами! Снимай всю свою одежду, будем кипятить!

. Два дня прошли для Паши, как сон. В дождливую осеннюю распутицу Иван сам отвёз её на вокзал на «полуторке». И снова поезд, и впереди Москва и неиз­вестность .

Дома успела написать письмо члену Военного Совета армии. В Москве она была утром. Сдав документы в строевую часть, Паша сразу отправилась к Ра­исе, вместе они пошли в приёмную, где письмо зарегистрировал молоденький лейтенант-секретарь.

Через пару недель Паша должна была отправляться на фронт с уже сформиро­ванной частью. В один из холодных дней ноября её вызвал к себе начальник штаба Зейглиш. В руках он нервно теребил бумагу, как показалось Паше - шифровку.

- Вам надлежит прибыть на приём к члену Военного Совета армии! Явитесь в политуправление завтра в десять часов, в сопровождении майора Сидоренко.

Сидоренко был помощником начальника штаба, его закадычным дружком, и Паша поняла: полковник боялся, что она станет жаловаться.

Что ж будешь делать! Приказ есть приказ.

Ровно в десять они сидели в приёмной, рядом с подвижным лейтенантом, оде­тым в форму с иголочки. Ждать долго не пришлось, они прошли в кабинет, где окна были закрыты шторами, на столе горела настольная лампа. Паша знала: все военачальники работали по ночам, и глаза, привыкшие к свету лампы, у многих плохо переносили дневной свет. И действительно, глаза у человека с генеральски­ми погонами, сидящего за столом, были красные, слезились, и он часто вытирал их носовым платком.

Мельком глянув на вошедших, он махнул рукой на уставной доклад.

- Вы Марчукова? А это кто с Вами?

- Майор Сидоренко! Прибыл, так сказать, для сопровождения!

- Вас, товарищ майор, я не вызывал! Можете быть свободны! - отрезал ге­нерал.

Когда майор вышел, хозяин кабинета предложил Паше присесть. У начальника политуправления было худое усталое лицо; по расположению морщинок у глаз, у губ, по тому, как «держит» своё лицо обладатель кабинета, Паша уже научилась распознавать, что кроется за этим лицом. Нет, этот не носит маску генерала - про­сто усталый человек.

- Скажите, как получилось, что Вы, имея ребёнка, оказались на фронте?

- Товарищ генерал, начало войны я встретила на военных сборах. Сын на­ходился с сестрой. Нашу дивизию отправили на фронт, как я могла отказаться? Шли разговоры о том, что война закончится через месяц.

- Как же Вам удалось разыскать сына в Казахстане?

- Мне пришёл ответ из Бугуруслана, из главного управления по эвакуации. К этому времени мою сестру призвали, а сын находился в Чимкенте, в детском доме.

- Вы были в окружении под Вязьмой. Как выбирались?

- Меня спрятала в подвале Вьюгова Мария Антоновна. Времянка над под­валом горела, дочка хозяйки погибла, меня спасли наши врачи.

На этом вопросы закончились. Генерал нажал на кнопку звонка, явился се­кретарь.

- Забирайте этого старшего лейтенанта в приёмную! Пусть пишет рапорт на моё имя и готовится к демобилизации. А пока оформите её перевод в главное санитарное управление!

Пашу нельзя было назвать слабым человеком, но слёзы потекли по её щекам, ведь она была женщиной. Она никак не ждала быстрого решения проблемы и от волнения не успела сказать даже слов благодарности. Уже возле дверей она обер­нулась и прошептала: «Спасибо!», - но генерал не смотрел на неё, он подошёл к окну и отодвинул штору. Из окна виднелись Красная площадь и Кремль.

.Только в марте сорок четвёртого года был подписан приказ о демобилиза­ции военфельдшера Марчуковой Прасковьи Ивановны.

Прошёл год с того момента, как Пашу вытащили из подвала, из-под горящих обломков. Самыми счастливыми днями за этот год были, пожалуй, те, когда она получила весточку от Вани и пришёл ответ из Бугуруслана (её сын нашёлся!). Да ещё когда они с Раисой в августе отпраздновали победу наших войск под Кур­ском. Даже Раечка тогда выпила с ней медицинского спирта.

Теперь младшая подруга пришла провожать её на вокзал. Они обнялись, по­плакали. Паша оставила Раечке свой адрес и взяла с неё обещание приехать в гости после войны.

Паша возвращалась домой, где ждали самые близкие, дорогие ей люди, и серд­це её пело...

За то короткое время, что Паша провела в Александровке рядом с Иваном, она поняла: её любимый человек сильно изменился. Куда девался тот улыбчивый, смешливый парень? Она видела: Иван переживает, что ему не пришлось воевать, хотя он и слова не сказал об этом. Все его братья оказались в действующих вой­сках, и на двоих из них, Виктора и Константина, пришли похоронки из Ленингра­да, лётчик Николай погиб ещё раньше, на Халхин-Голе.

К началу войны директора совхоза в Алешках арестовали, и в обкоме ломали голову, кого поставить руководителем. Подвернулся Марчуков - из комбедовцев, комсорг института, с образованием. Иван досадовал: «Если бы не пошёл записы­ваться в десантники, никто бы не послал меня на ренген!» На что Паша ответила: «О чём ты говоришь! Если бы тебя не подлечили в Воронеже, увезли бы в госпи­таль из окопа! Ты знаешь, сколько лёгочников мы отправляли в тыл зимой?»