Неизвестно - Untitled.FR11.rtf5

Хотя они уже и были непримиримыми противниками (Михаил Сергеевич всег­да стоял на принципах общеевропейского вампиризма, а позиции Бориса Николае­вича — патриотический упыризм), но в вопросе о КПСС они снова объединились. Партия в ее тогдашнем виде представляла серьезную опасность как для упыризма, так и для вампиризма. Забыв о священных принципах основоположников вампи- ризма-упыризма, партаппаратчики начали защищать бастионы тоталитаризма.

Я думаю, читателю уже стало ясно, что взаимоотношения в высших эшелонах власти во второй половине восьмидесятых определялись борьбой между вампира­ми и упырями. Вампиры считали, что историческая миссия сверхорганизма, воз­никшего из совокупности упыревидных органов, заключается в высасывании кро­ви сразу из всего мира. Упыри полагали, что нужно ограничиться, по крайней мере, на начальном этапе, лишь Россией и, может быть, сопредельными странами.

И борьба эта не в восьмидесятые годы началась.

Она шла уже много лет.

Вспомните очень непростые взаимоотношения Льва Троцкого, Николая Буха­рина, академика Сахарова и Лаврентия Берии, вспомните судьбу маршала Туха­чевского... В разные годы успех клонился то на одну, то на другую сторону.

Например, в послевоенные десятилетия, казалось бы, восторжествовали упыри, они даже попытались оградиться от мирового вампиризма «железным занавесом».

Но уже Никите Сергеевичу Хрущеву, примыкавшему к вампирам, удалось под­нять «занавес», и контакты с вампирами цивилизованного мира возобновились.

И хотя линия Хрущева на пленуме 1964 года была осуждена, влияние вампиров в высшем эшелоне власти неуклонно росло. Очень скоро все посты в партийном руководстве заняли исключительно вампиры. И только дряхлость и старческая расслабленность — есть все-таки положительные моменты и в этом! — помеша­ли им реализовать свои амбициозные замыслы...

Горбачев, которого Борис Николаевич считал своим сторонником, перейдя в аппарат ЦК, из конъюнктурных соображений примкнул к вампирам, одновремен­но с необыкновенной ловкостью продолжая сохранять добрые отношения с пат­риотически настроенными упырями — молодыми секретарями обкомов.

Маневр удался. Горбачева избрали генеральным секретарем ЦК КПСС. И вот тогда-то и выяснилось, что вампиризм окончательно засосал его. Вместо того что­бы сосредоточить силы органов на решении поставленной Борисом Николаеви­чем задачи, он занялся строительством общеевропейского дома для вампиров.

Борис Николаевич тогда решительно осудил Горбачева и на пленуме ЦК КПСС подверг его политику резкой критике. Горбачев, пользуясь своей властью, начал ограничивать кровяное питание Ельцина на заседаниях Политбюро.

«Постепенно, — пишет Борис Николаевич в воспоминаниях, — я стал ощущать напряженность на заседаниях Политбюро по отношению не только ко мне, но и к тем вопросам, которые я поднимал. Чувствовалась какая-то отчужденность»...

Положение Бориса Николаевича стало критическим.

Его сняли с должности первого секретаря МГК КПСС, вывели из состава По­литбюро. Ситуация осложнялась и тем, что все демократическое движение тех лет возглавлялось преимущественно сторонниками вампиризма. Именно в их ру­ках было сосредоточено управление органами телевидения и прессы.

И когда Бориса Николаевича порою упрекают в непоследовательности, как-то забывают эти «пуритане» от политики, какое тогда было время и на чьей стороне выступали они сами. Я же ничего предосудительного в компромиссах Бориса Нико­лаевича того времени не вижу. Более того, я утверждаю, что эти компромиссы были необходимы в борьбе с засильем вампиров, рядившихся в демократические одежды.

«Это было время тяжелой схватки, схватки с самим собой. Я знал, что если проиграю в этой борьбе, то значит, проиграю всю жизнь. Поэтому и напряжение было такое, поэтому сил осталось так мало».

И все равно, учитывая принципиальность и несгибаемость Бориса Николаеви­ча, можно уверенно утверждать, что он бы и не пошел на компромиссы, если бы его не загнали в угол.

Вы помните, как подкупленные международным вампиризмом спецслужбы США засняли на пленку выступление пьяного Ельцина, а потом передали пленку нашему центральному телевидению?

А историю с двумя букетами вы не забыли?

Но и тогда не пошел Борис Николаевич на компромисс.

«На падение своего рейтинга... — пишет он в «Исповеди», — я отреагировал достаточно спокойно. По-прежнему уверен: все встанет на свои места, не может эта нелепая и бессмысленная история надолго подорвать доверие ко мне людей, вдруг в чем-то засомневавшихся».

И лишь когда клика Горбачева, апеллируя к самым низменным, пещерным ин­стинктам избирателей, принялась раздувать историю детского садика под Моск­вой, который купила семья Ельциных за четыре тысячи рублей, чтобы в достатке иметь свежую детскую кровь, только тогда Борис Николаевич и решился пойти на компромисс.

Во-первых, он сразу отказался от детского садика, а во-вторых, провел отчаян­но-смелый и до безумия гениальный маневр с покупкой одноразовых шприцов.

Признаться, этот ход сбил тогда с толку и меня, скромного исследователя его жизни. Мне показалось, что под давлением обстоятельств Борис Николаевич ка­питулировал, сдался на милость клики Горбачева...

Что тогда смутило меня?

Меня смутило то, что смущало всех людей, которым известно, что СПИД, этот страшный бич вампиров всего мира, для упырей, сосущих кровь только у русско­го, еще не зараженного населения, особой опасности тогда не представлял. Кроме того, как ясно из программы действий президента Ельцина, он, этот СПИД, не грозит и населению, вся кровь из которого будет высосана прежде, чем болезнь успеет распространиться.

Вот поэтому, когда Борис Николаевич отдал свои трудовые доллары на приоб­ретение одноразовых шприцов, я и воспринял этот жест как измену патриотичес­ким убеждениям, решение перенести свою деятельность в общеевропейский дом Горбачева. Мне даже показалось тогда, что теперь Ельцин будет сосать кровь и у армян, и у латышей, и у молдаван...

Обманулся не только я...

Горбачев тоже купился на этот маневр Ельцина, утратил бдительность, на мгно­вение ослабил контроль, и тут-то и нанес Борис Николаевич серию сокрушитель­ных ударов, навсегда отшвырнувших горбачевскую клику от власти в стране.

Вместе с миллионами людей, затаив дыхание, следил я за предвыборной сто­метровкой Ельцина...

И снова великое чувство гордости за русский народ, который так любит своих упырей, охватывало меня.

«Скажите, господа! — спрашиваю я сейчас. — Где еще вы найдете народ, с такой самозабвенной радостью готовый отдать свою кровь начальствующим упы­рям? Нет, нигде, господа, не найдете вы такого народа!»