Эстер Сегаль - Шизофренияяяяяяяя

– Как часто? – спросила я, цепляясь за то главное, что меня реально беспокоило.

– Сначала раз в неделю, потом, если все будет в порядке, сократим встречи до двух и даже одного раза в месяц.

Я кивнула.

– Самое главное, – продолжил он, – это регулярный прием лекарства. Не пропускайте положенные часы.

С этими словами он придвинул ко мне по столу пузырек со знакомыми таблетками и проштампованный листок и прокомментировал:

– Вот лекарство на первое время и рецепт на следующую порцию. Она вам потребуется только через две недели, но я даю вам рецепт уже сейчас, хоть мы и должны увидеться раньше. Это на всякий случай – пусть будет.

– Спасибо, – снова поблагодарила я.

– Увидимся в следующий вторник, здесь же, в одиннадцать утра.

– Отлично.

– Да, и вот еще что: там медсестры приготовили для вас кое-что. Сюрприз так сказать, – он ухмыльнулся в усы. – Вы ведь к нам зимою поступили, а сейчас весна в самом разгаре, так что Ваши вещички не по сезону.

– Точно, – впервые задумалась я о том, в каком виде покину это место.

– Наши девочки об этом позаботились, – снова улыбнулся доктор. – Возвращайтесь в отделение и примерьте обновки.

– Спасибо! – сказала я в третий раз.

– Им спасибо скажете.

– И им скажу, не беспокойтесь.

– Об этом я как раз не беспокоюсь, – ответил он. – Я беспокоюсь, как вы справитесь.

– Я справлюсь.

– Ну, и отлично. И да, чуть не забыл: к вам домой патронажная сестра будет иногда наведываться – уж вы не обессудьте.

– Хорошо, – сказала я и с трудом удержалась от того, чтобы продемонстрировать ему свое разочарование.

– Отлично, отлично, – вновь повторил он свой припев и встал, делом подтверждая конец аудиенции.

– До свидания, доктор! – попрощалась я.

– До встречи! – слегка подправил он.

И я пошла к медсестрам за сюрпризом.

Сюрприз оказался так себе, но все равно приятный: для меня собрали кое-какую одежонку. Частью ношеную, но кое-что было новое (например, носки и футболка).

В общем, все вместе – джинсы, футболка и ветровка – смотрелось неплохо.

А главное – туфли: удобные, на платформе, глубокого синего цвета и точно моего размера, так что я даже поразилась, как они угадали (ногу мою, что ли, замеряли, пока я спала?) – это, да, было круто.

Во все это я облачилась в туалете и, совсем готовая к уходу и совсем новая для медсестер, привыкших к моему халату и резиновым шлепанцам, расцеловалась с ними со всеми.

Мне вручили большой пакет с моими зимними вещами и маленькую сумочку, с которой я, должно быть, поступила в отделение.

Там были ключи от квартиры, куча каких-то бумажек вроде счетов за воду и электричество, и еще какие-то мелочи, к которым я решила пока что не присматриваться, так как в моей новой жизни они для меня не то уже, не то еще ничего не значили.

Зато значимыми были таблетки и рецепт, которые я положила туда же, рядом с трупами предметов из добольничной эры. Да еще свидетельство о выписке, полученное уже здесь, на посту.

Одна из сестер проводила меня до двери отделения. Дальше мне предстояло идти самой.

И я пошла.

Сначала от отделения к лифту.

Потом в лифт и вместе с ним с третьего этажа на первый.

Потом к выходу из больницы, где охранник, уже проинформированный о моей выписке (тут у них все это очень четко, поставлено на конвейер), распахнул передо мной дверь.

Я выглянула наружу, и меня слегка ослепило и оглушило.

Передо мной лежал большой мир, шестигранный, как коробка из-под туфель, которую я только что оставила в больничном туалете. И он открылся мне так же внезапно, как та коробка. И, похоже, он мог оказаться мне по размеру не хуже извлеченной из нее пары.

Я покачалась с носка на пятку. Не знаю, почему я это сделала, но этот штрих придал мне решимости.

Я подпрыгнула. О, еще лучше!

Я готова!

Я это сделаю! Сделаю то, что задумала. То, что тогда пронзило меня молнией зарождающейся идеи.

Я подождала еще секунду – и сделала это: вытащила рецепт из сумки и выкинула в урну, которая стояла тут же, у входа. И охранника не побоялась – а вдруг заметит и доложит?

Он полетел на дно беззвучно и там замешался с какими-то другими отбросами. Бесславная бумажная смерть. Но мне некогда было думать о прощальной панихиде. Я должна была идти дальше.

Навстречу мне, к моей двери, шли женщина и ребенок. Ребенок, слегка испуганный, но больше, пожалуй, любопытствующий, посмотрел на меня и показал мне язык.

Я ответила ему тем же и заметила, что ему это понравилось.

Должно быть, решив, что все взрослые готовы играть с ним в эту игру, он показал язык и охраннику, который все еще стоял у двери, придерживая ее рукой и глядя мне вслед. Охранник игру не оценил. А жаль, потому что ребенка это могло приободрить.

Тогда я разозлилась на охранника и тоже показала ему язык.

Он пожал плечами: мол, ты уже не в нашем ведомстве – вытворяй что хочешь.

Ну, я и буду вытворять. И обо всем, что вытворяю, напишу в этом дневнике. Только сначала объясню вам, в чем все-таки моя цель.

Чуть позже объясню, потому что сейчас у меня свидание с миром.

Глава 2. Выдержки из свидетельства о выписке – чтобы вы поняли, с кем имеете дело

Из истории болезни № 3518

Диагноз: шизофрения

Пациентка поступила в отделение в тяжелом состоянии. Из симптомов: при поступлении – полное безучастие, перемежающееся короткими фазами истерического смеха, затем, с течением времени и в процессе налаживания контакта с лечащим врачом – неадекватное восприятие окружающей действительности, неспособность вспомнить информацию о себе и о своей жизни, попытки определить себя через придуманные образы и заимствованные из литературы имена…

(Тут я пропускаю перечень сложных терминов, процедур и лекарств – даже мне скучно.)

В данный момент совершенно стабильна. Опасности для окружающих не представляет. Покладиста и ответственна. В последнее время самостоятельно являлась на пост для получения лекарства. Выписывается домой под надзор патронажной сестры и с обязательным условием еженедельного посещения стационара.

(Я очень ответственна, в этом вам еще предстоит убедиться.)

Лечащий врач – такой-то.

Старшая сестра – такая-то.

Главный врач – такой-то.

(Я, пожалуй, тоже подпишусь и повешу бумажку на стенку кухни между чайником и хлебницей.)

20 апреля…

(Год неразборчив, на его месте чернильная клякса от не в меру разрыдавшейся печати. Но мне по барабану, меня этот год устраивает в любом случае.)

Глава 3. Цель № 1

Итак, моя цель.

Я сейчас вам все объясню, и вы перестанете удивляться.

А, может, наоборот, удивитесь еще больше.

В любом случае, я затеяла то, что затеяла, и теперь уже ничего не изменить. И к лучшему.