Торик Александр - Русак

— Вы, Божьи служители, чем питаетесь — подаяньицем? И мы — подаяньицем! — с наглой улыбочкой объявил страж порядка на дорогах.

— Вот, прими, брате, подаяньице, — протянул ему купюру отец Виталий. — Достаточно?

— Нас двое, батюшка…

— Понял! Ну, держи и на собрата подаяньице! — священник сунул гаишнику ещё одну купюру.

— Счастливого пути! Не нарушайте больше, батюшка! — взял под козырёк гаишник.

Машина тронулась с места.

— Слушай, Гриша, чего-то морда того мужика, что рядом с попом сидел, мне кажется знакомой… — почесал затылок, отдавая одну из купюр напарнику, гаишник. — Не его ли фотка нам вчера по ориентировке пришла? Глянь-ка бумажку в бардачке!

— Какой хрен разница, — неохотно полез в бардачок сидевший в машине напарник. — Мы здесь деньги зарабатываем или, хрен знает кого, ловим? Вот, возьми!

Гаишник, только что принявший от священника «подаяньице», развернул смятую бумажку с распечатанной на принтере Серёгиной фотографией, вгляделся в неё.

— Не, ну точно! Он это! Русаков Сергей Валерьевич! Поехали, примем? Этот поп с Погостища, тут недалеко, я его знаю!

— Саша, ты охренел? — напарник вылупился на него как на больного. — А если он вооружён? Тебе бабки нужны или грамоту посмертно? Звякни на пульт и давай работать, вон уже две машины проехали, пока ты репу чешешь!

— Ладно, щас звякну, пусть группу задержания высылают! — он достал рацию. — Дежурный, дежурный, это двадцать вторая, как слышишь?

— Так, записываю! — Якуб расписал на картонке от сигаретной пачки шариковую ручку. — Громче говори, Умар! Село Погостище, священник, ВАЗ 21074, номерной знак записываю! Всё, понял, едем! На связи, Умар!

— Аллаху Акбар! Смерть собаке кафиру! — возвёл глаза к потолку Магомед. — Сам буду глотку резать!

— А с девкой я первый займусь! — бросил Якуб, погружённый в карту областных автодорог. — Эдик, давай сейчас налево, потом через пару километров ещё раз налево, дальше по трассе километров тридцать пять и — поворот на это Погостище, там дорога тупиковая ещё семь километров, Погостище — конечный пункт, это хорошо!

— Плохо для отхода, если что-то не так пойдёт… — задумчиво проговорил Эдгарс, выводя машину с городской окраины на трассу.

— Всё так пойдёт! Работу сделаем, деньги получим, развлечься поедем! — Якуб весело посмотрел на Магомеда. — «Шахидам» в казино можно, а, Магомед? Или только с девками в сауну?

— Отстань, шайтан! — зло отмахнулся от него янтарными чётками Магомед. — Молиться мешаешь!

— Вот моя деревня, вот мой дом родной! — отец Виталий остановил машину у кладбищенских ворот, у которых заканчивалась идущая сюда от основной трассы дорога. — Конечный пункт нашего пути! Все здесь поселимся! Тут на кладбище есть дореволюционный памятник с примечательной надписью: «Не ходи ты, Маша, не топчи мой прах! Я-то уже дома, а ты ещё в гостях!» Вот ведь как просто и тонко чувствовал раньше человек свою принадлежность к миру Вечности! А сейчас? Тьфу! Выходите, моя хибарка внутри ограды, около храма! Зайдём, я просфоры в холодильник уберу, перекусим, а потом подброшу вас до поворота к Колонтаеву, тут совсем рядом! Сумку свою можете в машине оставить, чего с ней таскаться, мы ненадолго!

Сергей и Даша вслед за священником вошли в старинные, обсыпающиеся многослойной штукатуркой, кирпичные ворота с массивными, проржавевшими решётчатыми створками. Всё кладбище было заросшим старыми и молодыми деревьями, среди которых ярко жёлтой листвой выделялись стройные белоствольные берёзы. Недалеко от ворот, сквозь редеющую осеннюю листву, белел небольшой кладбищенский храм, к которому вела засыпанная опавшими листьями аллея. Стояла удивительная, умиротворяющая душу тишина: ни малейшего дуновения ветерка, даже чириканья кладбищенских птичек не было слышно.

— Красиво? — обернувшись, спросил у притихших спутников отец Виталий. — Мне тоже нравится! Я тут пятый год прозябаю. Зато прихожане у меня спокойные, — он показал рукой на стоящие вокруг кресты и памятники, — лежат себе и доносов на своего попа в епархию не пишут! Есть, правда, пяток бабок из деревни, но они и сами уже ждут не дождутся, чтобы под эти берёзы перебраться! Лепота…

Они прошли по аллее к храму и остановились около маленького, неказистого домика под позеленелой от времени, потрескавшейся шиферной крышей. Отец Виталий открыл ключом дверь, жестом пригласил Сергея и Дашу входить, они молча повиновались.

— Давненько у меня здесь никого в гостях не было! — священник провёл гостей сквозь крохотную прихожую в небольшую комнату, служившую, как видно, кухней и столовой одновременно. — Садитесь за стол, время уже ужинать, а мы ещё не обедали! Сейчас глянем, что тут у нас есть в холодильнике.

Сергей с Дашей, с чувством некоторой неловкости, примостились рядом на лавке, стоявшей с длинной стороны стола, спинами к стене, завешенной старым домотканым ковриком с простеньким цветочным орнаментом.

— Так! Есть фасоль в томатном соусе, есть тушёнка говяжья, есть банка сайры, начатая… — священник понюхал открытую банку с рыбными консервами, поморщился. — Нет, это уже и кошки есть не станут! Во! Капуста есть, квашенная, это хорошо! Сок апельсиновый, новый пакет! И… и всё, ребята! Больше «ничого нэ маю»! Но мы люди не привередливые, обойдёмся!

Он, по-холостяцки привычно, вскрыл консервные банки с фасолью и тушёнкой, вывалил их содержимое на старую закопченную чугунную сковородку, перемешал и поставил на маленькую газовую плитку, на огонь. На сковороде зашкварчало.

— Хлеб я свежий с собой привёз, — продолжал отец Виталий, доставая из потёртого портфеля целлофановый пакет с буханкой «Бородинского», — а главное — вот он, «жидкий хлеб»!

Священник радостно извлёк из пластиковой сумки литровую бутылку водки и пару импортных бутылок пива.

— Дарье, по малолетству, не предлагаю, ей апельсиновый сок, а с тобой, офицер, мы сейчас за знакомство «остограммимся»!

— Мне тоже сок, батюшка! — улыбнулся Серёга. — Я уже говорил…

— Ах да! Помню, ты трезвенник! Это похвально! Хотя в поповской среде и не особо приветствуется, особливо на официальных мероприятиях… — отец Виталий поставил перед Сергеем и Дашей стаканы, вскрыл пакет с соком и наполнил им эти стаканы до верха. Себе он, также до верха, наполнил стакан водкой, нарезал хлеб, положил его в эмалированную мисочку и поставил посередине стола. — Ну, пока пища разогревается, промочим горлышко!

Он единым махом выпил полный стакан водки, отломил от отрезанного куска хлеба маленький ломтик, положил в рот, пожевал.

— Да чего вы сидите как неживые! — посмотрел он на не знающих, как себя вести в подобных обстоятельствах, Сергея и Дашу. — Глотните хоть сочка, за компанию, за знакомство!