Без автора - Русуданиани

Когда мы прибыли домой, узнали, что у царицы болит живот, а в городе такое горе, о котором говорят: от пролитых слез образуется море. Увидев в таких мучениях свое солнце, царь отбросил венец и велел созвать всех божьих людей. Собрались все — от мала до велика — в храме божьем, царь и служители господа и провели ночь в горячих молитвах. Смилостивился человеколюбивый господь, и разродилась царица младенцем.

Родился мальчик, ликом подобный солнцу и станом — льву. Человеческий глаз не видел еще такого младенца, и никто прежде, равный ему, на свет не являлся. Началось при дворе великое веселье, всякий день одаряли бедных и сирых. А уж об убранстве дворца и о том, как были украшены колыбель младенца и трон, и говорить нечего! Если прежде визирь проявил такую щедрость, что же могло помешать царю! А младенец рос столь быстро, что месячный походил на годовалого, двухмесячный — на двухлетнего. Царя Нушревана так увлекли достоинства наследника, что он ни о чем другом не думал: ни о своих владениях, ни о борьбе с врагами. Но Барзин о сроке помнил. Как подошло время, прислал к дэвам гонца узнать: прибыли уже желтые или нет? Мы-де готовы сразиться. Отвечали на это дэвы: «Если ты не нам предназначал эту скалу, зачем привел нас сюда? А раз уж мы пришли сюда и обрели эту обитель для нашего отдыха и развлечения, почему думаешь, что мы уступим ее тебе или желтым?»

Отец спросил у Гурзи: «Сын мой, объясни мне: те люди сами желтые или в желтое одевались?» Гурзи ответил: «Не желтые и не в желтое одетые. Когда всходило солнце, оно освещало Желтую скалу, и от нее падал такой свет на весь город, что он становился желтым и потому назывался Желтым городом».

Получил Барзин это известие, и рассудок его объяло пламенем, а голова наполнилась ветром; рассерженный, двинулся он на дэвов. Они не стали выходить ему навстречу, а через посредников велели передать: «Сначала разреши тяжбу с тем, с кем тягался. Чего тебе от нас надо? Ты сам нас здесь поставил, мы здесь и находимся. Если ты справишься с желтыми, дашь нам обещанное, а эту скалу мы оставим тебе». Барзин подумал: «Легко им говорить, а мне каково? Если одолею желтых, вдруг дэвы укрепят эту скалу, истребят мое войско, сами размножатся и род людской уничтожат. Для меня недоброе и проклятое дело свершится!» Опечалился Барзин, пожалел о своих деяниях, да поздно! Решил он тогда так: «Пока подожду, может, обману я дэвов ласковыми речами и заставлю освободить эту скалу».

Все это время и Барзину было не до нас, да и мы о нем даже не вспоминали. У нас каждый день были веселье и пир, и благодарили мы господа. И с каждым днем и с каждой ночью все лучше и лучше становилось [дитя]. Если бы видели вы его, сказали бы так: «В роду человеческом подобный ему не появлялся никогда, и ныне [такого] нет, и впредь не будет». Лицо его напоминало полную луну, глаза — озера, наполненные чернилами, уста и зубы были прекраснее кораллов и жемчуга, а его плечи и грудь вызывали удивление. Если даже искусный художник постарается изобразить его облик — не сможет, и никакому мудрецу и ритору не воздать ему хвалы. Когда мальчику исполнился год, роста его не достигали даже десятилетние, и нельзя было найти таких широких плеч, как у него, и нельзя было уподобить ему по силе ничьих рук. Если он наносил удар отроку десяти-двенадцати лет, тот, как цыпленок, распластывался на земле. Все, что подобало знать в его годы, он выучил: умел играть в бабки, в снежки, обучили его всем отроческим забавам.

Однажды царь Нушреван сидел на площади, глядел на своего сына и радовался. Рассердили чем-то царевича его сверстники, подошел он к отцу, бросил перед ним бабки и воскликнул: «Ты что, не признаешь меня за сына или как? До каких же пор мне играть с мальчишками в бабки? У меня должен быть добрый конь и хорошее оружие. Мое дело или преследовать зверя, или состязаться в игре в мяч. А ты дал мне четыре бабки и хочешь, чтобы я в этом с мальчишками соревновался!» Удивились все приближенные царя, а Нушреван рассмеялся: «Не спеши! Когда придет время для коня и оружия, все будет твоим». Отрок, рассерженный, ушел, а царь возблагодарил господа, что тот послал ему такого сына. Потом он сказал: «Что делать, он прав, ему все это нужно, но у меня нет человека, который мог бы его достойно воспитать. Дурному человеку его не поручу, и потому никого к нему не могу приставить». Я сказал: «Пока он мал, не нуждается в обучении. Раз бог даровал тебе такого сына, что уже сегодня он подобен героям и голиафам [46] Голиаф — библейский персонаж, филистимский великан из города Геф, побежденный Давидом. Его имя стало нарицательным. , позаботится он и о воспитателе для него».

Сыну визиря в то время было четыре года, и был он столь доблестен и исполнен таких совершенств, что никакого изъяна не имел. Когда родился Хосро, я из страха не смел отпроситься у царя: боялся, что он прикажет мне покинуть моего воспитанника, чтобы заняться царевичем. Я ссылался то на болезнь, то на необходимость отлучиться по делу и отправлялся на три-четыре дня к нему и обучал его. Разум его был необычен, он все схватывал на лету, с одного слова понимал меня. Беседовать с ним было очень приятно.

В ту ночь я написал ему письмо: «Мне некогда, а ты приезжай сюда ночью, чтобы никто тебя не видел и не узнал». Он выехал. Была полночь, когда он постучался ко мне в дверь. Тихо, никого не разбудив, я встал, открыл дверь — прибыл сын визиря Завар. Я обрадовался и сказал так: «Теперь ты уже не должен быть домоседом, и не следует тебе пребывать вдали от царя. Завтра Нушреван будет восседать на площади, а ты стань в конце площади, будто только что приехал. Как узнают тебя, посмотри, какой тебе окажут почет».

Как только утром солнце рассыпало алые розы и рассеяло тьму, царь вышел на площадь и повелел собрать всех вельмож — от мала до велика: «Посмотрю-ка я на своих вельмож вместе; кто знает, может, найдется среди них такой человек, который будет подходящим воспитателем для моего сына и возьмет на себя заботу и попечение о нем».

Стали вельможи собираться, постепенно, один за другим, царь оглядывал каждого, но никого выбрать не мог. В это время прибыл сын визиря Завар. Сидел он на крупном вороном коне, был опоясан мечом, в руке держал палицу и щит, лук был за спиной, колчан, полный стрел, висел на поясе. Увидев его, вы сказали бы так: «Вот это богатырь!» Спешился Завар в конце площади и стал, укрывшись за конем. Но как он мог укрыться? Царь, заметив его, удивился: «Кто таков? Без сомнения, если кто и пригодится мне, так только он, другому не доверю я воспитание моего сына Хосро». Приказал [Нушреван] подвести его поближе. Только я и старый визирь знали, что это его сын, больше никто. Многие из видевших его прежде находились здесь, но никто его не узнал.