П.А.Сарапульцев - Homo

—Нельзя ли о нём поподробнее?

—Сейчас, сейчас, Гарри… Подожди, попробую поточнее вспомнить наш разговор.

—Давай, давай, только не упусти ничего важного…

Я задумался, и постепенно ко мне возвратилось то печально-серое настроение, которое охватило меня к концу вечеринки. Именно на ней я окончательно понял, что надежды на возвращение любимой оказались ещё одним рухнувший хрустальным замком, развалины которых и без того слишком обильно покрывали страну моего прошлого.

А если прибавить к этому ещё и чувство злости на самого себя за неискоренимое чувство дурацкого приличия, которое не позволило мне уйти слишком рано, то набор отрицательных эмоций будет достаточно полон. Я долго и бесцельно бродил по комнатам, пока наконец не нашел довольно уютное, тихое место возле камина, где и уселся, потягивая потихоньку виски с содовой и удивляясь необычайной медлительности часовых стрелок.

—Скучаете? - неожиданно услышал я чей-то голос и, повернувшись, встретился с внимательными глазами пожилого незнакомца.

—В общем-то, да - ответил я нехотя.

—И что же вам у нас не понравилось?

—Если честно, то само общество - довольно опрометчиво бухнул я, с явным запозданием подумав о возможности обнародования этого высказывания. И действуя уже по принципу: замахнулся - руби, неожиданно для самого себя сформулировал вертевшийся у меня в подкорке вывод:

—Такое ощущение, словно я оказался в обществе биороботов.

—Вот как? - заинтересованно спросил незнакомец, причём его лицо внезапно подобралось и насторожилось. - И почему же это вы так решили, если не секрет, конечно?

—Почему же секрет? Не знаю, удастся ли мне достаточно четко сформулировать свои впечатления, но что явно бросается в глаза - это отсутствие у этих людей чисто человеческих эмоций.

—Они что же, мало кричат или жестикулируют? - улыбнулся мой собеседник.

—Делю не в этом: и обезьяны умеют жестикулировать, но вот испытывать эмоции, не связанные с физиологией, они просто не в состоянии.

—Эге, это вас, наверное, напугали наши женщины своей трескотней о нарядах, но смею вас уверить, что их, помимо тряпок, и современное искусство интересует, я уж не говорю о материнских чувствах. Что-что, а материнство всегда считалось истинно человеческим чувством.

—Извините, но чувство материнства никак не может быть критерием человеческого. Это, прежде всего, инстинкт, и только. Еще сложнее согласиться с вашим утверждением об интересе наших милых дам к искусству, это, по-моему, ваше глубокое заблуждение: никакого увлечения у них просто-напросто нет! Я попробовал заговорить с ними о музыке, и они тут же подтвердили результаты социологического исследования, проведенного французским радио, что наиболее модными классическими композиторами нашего времени являются Бах и Бетховен, хотя большинство “ценителей” не в состоянии отличить музыку одного композитора от другого, если произведения Баха не будут исполняться на органе, а Бетховена - на фортепиано. Видите ли, эстетическая бедность чаще всего сочетается с этической нищетой, в этом отношении блестящим примером должна быть сегодняшняя мужская коалиция, судя по узости их интересов. Впрочем, это мое утверждение легко можно проверить на практике, только вряд ли эти серьезные и самовлюбленные люди согласятся подвергнуться небольшой экспресс-диагностике.

—Еще как захотят! - весело возразил мне Крэгстон. - Господа! - громко обратился он к компании, сгруппировавшейся вокруг начальника лаборатории. - Я рекомендую вам принять участие в небольшом эксперименте, который проведет с вами доктор Брэдли.

К моему удивлению, все присутствующие моментально обернулись ко мне, всем своим видом выражая полную заинтересованность и внимание. И это те самые люди, которые только что игнорировали все мои попытки вступить с ними в контакт.

—Послушайте меня! - начал я объяснять условия опыта. - Вам предстоит решить маленькую, я бы сказал, детскую задачку, требующую найти путь к овладению банковским чеком, спрятанным под камнем, вес которого превышает чьи-либо индивидуальные возможности в полтора-два раза. Вы обнаружили камень во время прогулки с вашими друзьями в лесу, поэтому в вашем распоряжении могут быть только естественные материалы, вроде камней и палок. Время, чтобы вы смогли достать из-под камня чек, не ограничивается. А вот свои предложения вы должны сдать мне через пять минут.

Едва я успел произнести последние слова, как увидел вокруг себя частокол затылков, прилежно склонившихся над записными книжками, и услышал дружный скрип “паркеров”. Ровно пять минут спустя я и мистер Крэгстон уже могли приступить к анализу предоставленных нам листочков, в то время как мужчины, едва успев покончить с работой, уже продолжили свою узкопрофессиональную беседу.

—Посмотрите, какое разнообразие решений! - прямо-таки с отцовской гордостью обратился ко мне мистер Крэгстон после того, как все ответы были просмотрены.

—И все-таки среди них нет ни одного чисто человеческого решения - возразил я ему.

—Почему? Что вы под этим понимаете? - искренне удивился мой коллега по эксперименту.

Видите ли, подобный опыт придуман не мной, а специалистами по изучению человекообразных обезьян. Только приманкой у них, естественно, служит не чек, а банан. Так вот, обезьяны всегда - я подчеркиваю, всегда! - делают то же самое, что и ваши научные работники: они пытаются добыть лакомство в одиночку, никогда не прибегая к объединению своих усилий.

—Ну, знаете ли! - внезапно вспылил мистер Крэгстон, и так же быстро успокоившись, примирительно предложил мне:

—С вашими поисками человеческого вы просто попали не в то общество. Вам, наверное, интересно было бы познакомиться с деятельностью общества по пропаганде и изучению истинно человеческих ценностей, которое организовано недавно при МИНЦ’е. Если хотите, я могу дать вам рекомендацию для вступления в него - и, не дожидаясь моего согласия, он протянул мне маленькую визитную карточку.

Я поблагодарил его и… вспомнил об этом предложении только сейчас. Сунув руку в карман, я достал почти не помявшийся кусочек пергамента, на котором золотились стилизованные под арабскую вязь слова: “ОБЩЕСТВО ПРОПАГАНДЫ ИСТИННО ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ - ШАБАЛА”. Ниже стояли номера телефонов и телекса. Фамилии хозяина там не было.

Как ни странно, но Гарри тут же начал меня упрашивать позвонить по этому телефону и попытаться напроситься на встречу, хотя, с моей точки зрения, наиболее разумным было бы сначала расспросить об этом обществе школьную подругу и её мужа. После короткого спора мы все-таки договорились, что сначала я выполню его просьбу, а уж потом буду занимать своими идеями.