Неизвестно - Короткевич

Второй вопрос касается личности, которая прячется под инициалами С. М. Кроме упоминания в письме, в пользу этой девушки свидетельствуют следующие факты. Стихотворение «Матчына душа», которое дало название первой книге Короткевича, по-видимому, начало писаться в июле 1954 года. Ведь именно этим временем датируется автограф на русском языке «Ты теперь у теплого моря» с посвящением загадочной «С. М.-к.», который находится в Центральной научной библиотеке Национальной академии наук Беларуси. В БелДАМЛМ находится беларусскоязычный автограф под названием «Прадмова да песні. Прысвячаю С. М.», который датируется примерно 1955 годом.

Не прячется ли под аббревиатурой «С. М.» Муза Снежко, однокурсница Короткевича по Киевскому университету? Теперь можно уверенно сказать, что нет. Даже если оставить в стороне косвенные обстоятельства (несоответствие первому сокращению — «С. М.-к.», а также традиция сначала сокращать имя, а не фамилию: Муза Снежко, а не Снежко Муза), остается главный аргумент: после окончания университета Муза Евгеньевна некоторое время работала в Украине, а потом перебралась вместе с мужем Эриком Ивановичем в Архангельскую область. Потом вернулась на родину, где счастливо живет до сих пор. Напомню, что избранника С. М. звали Михаил.

К сожалению, пока нет определенной информации, которая бы помогла точно идентифицировать личность девушки, которую любил Короткевич. Наи­более простой путь — найти списки выпускников, которые в середине 1950-х годов окончили киевские ВУЗы, и соотнести их с двумя приведенными аббреви­атурами. Возможно, загадочную девушку звали Светлана — именно это имя упо­минается в одном из писем Короткевича к Гальперину (БДАМЛМ. Ф. 56. Оп. 2. Д. 11. Л. 13). Будем надеяться, что новые факты и точные сведения станут делом времени.

Как же оценивал роль С. М. в своей судьбе сам писатель? 23 февраля 1957 года он писал Юрию Гальперину: «Я все же благословляю эту вздорную и, воз­можно, чужую мне по взглядам девочку. Что в нас двоих было такое, что редко светит друг другу в мужчине и женщине. Ну ты сам понимаешь, мог бы я на Марсе, она в XIII веке. Нет, встретились; оказывается, встретиться это еще не все» (БелДАМЛМ. Ф. 56. Оп. 2. Д. 13. Л. 7).

С. М. очень сильно повлияла на творческую судьбу писателя. Да, он писал и раньше. Способности, которые потом переросли в талант, проявились у него еще в детстве. Но полагаю, что именно те романтические чувства и переживания, потрясения и та несчастная любовь стали одними из факторов, которые привели Короткевича в литературу. И писать свое первое серьезное произведение «У сня- гах драмае вясна» он начал не только затем, чтобы передать атмосферу времени, но и для того, чтобы вновь пережить былые чувства.

На первый взгляд может показаться, что в истории литературы С. М. хотя и останется, но не как героиня первого плана. Да, именно ее образ повлиял на общую тональность сборника «Матчына душа», которому свойственны элегичность и светлая грусть (тогда как в следующей книге, «Вячэрнія ветразі», они уступают место трагизму и надрыву). Но если обратиться к прозе, то действительно, «Ідылія ў духу Вато» — всего-навсего один из рассказов нашего классика. «Леаніды...» — талантливо написанный роман, но по своей значимости он все же уступает таким творческим достижениям автора, как «Колосья под серпом твоим» и «Христос приземлился в Городне». «У снягах драмае вясна» — первое произведение Корот- кевича, предвестие его известности и славы. Но только предвестие, а в литературе, к сожалению, остаются только отдельные произведения — шедевры.

А теперь в своих размышлениях отойдем чуть в сторону. Еще со школьных времен нам известно, какое влияние оказала Мария Раевская (будущая Волкон­ская) на великого Пушкина. Ученые не оставили этот факт вне внимания, и в одной из книг, посвященной этой теме, я нашел очень интересные факты. Один из исследователей творчества поэта привел имена героинь некоторых его произ­ведений. В «Бахчисарайском фонтане» — это Мария, в стихотворении «Фонтану Бахчисарайского дворца» — тоже Мария, в поэме «Полтава» — Мария Кочубей, в незаконченном «Романе в письмах» — Машенька, в «Метели» — Мария Гав­риловна Р***, в «Выстреле» — Маша Б***, в «Романе на Кавказских водах» — Маша Томская, в «Капитанской дочке» — Мария Ивановна Миронова. Ни одно женское имя не встречается в произведениях Пушкина чаще этого.

Конечно, провести прямую аналогию с Короткевичем невозможно. Женских имен в его произведениях бесчисленное количество: Алёнка и Нонка, Ирина, Майка и Гелена, Анея и Мария Магдалена. О том, что прототип С. М. оказал на Короткевича большое влияние, я уже говорил. Но рассмотрим тему с другой стороны.

Женские образы Короткевича представляют определенную тайну для исследо­вателей. Среди ученых существует мнение, что глубина воплощения их характеров и психологии поведения значительно отличается от мужских, а если быть точным, даже уступает в своей конкретности и детальности обрисовки характеров. Наиболее показательный пример — Анея, возлюбленная Юрася Братчика в романе «Христос приземлился в Городне». Несмотря на общее романтическое очертание образа, Анея напоминает какое-то видение, которое летает в воздухе, почти не касаясь земли.

У оппонентов есть свои контраргументы. Во-первых, такое воплощение главных героинь диктуется контекстом произведения (рядом с могучей фигурой центрального персонажа главная героиня должна находиться отчасти на втором плане). Во-вторых, кто сказал, что у Короткевича не получались женские образы? Взять хотя бы Гелену Карицкую в «Колосьях.», Марию Магдалену в романе «Христос приземлился в Городне», Ирину Гореву в «Леанідах...». По-мастерски выписанным характерам этих женщин (в особенности первых двух) позавидовало бы большинство прозаиков.

Но добавлю от себя очень важную деталь. Это не те личности, которых любит главный герой (Ирина Горева тут — скорее исключение). Он уважает такую лич­ность и даже симпатизирует ей. Она понимает его лучше, чем другие. Но в итоге герой уходит к любимой и верной женщине. Слово «верной» употреблено не случайно. После печальных событий 1952 года такое качество человеческого характера имело для Короткевича чрезвычайную значимость. Вероятно, таким образом можно пояснить ситуацию с женскими персонажами, представленными в творчестве Короткевича. Никто не будет спорить, что в образах главных героев писателей — много от их заветных мыслей, светлых и горьких чувств, много от пережитого в реальной жизни. Возможно, в чем-то главные герои книг писа­телей — это они сами, такие, какими себя видят и воспринимают. И не только тогда, когда речь идет об автобиографическом произведении. Даже если действие разворачивается в прошлом, писатель может отождествлять себя с главным героем.