Доминик Ливин - РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ

Raison d'etre (франц.) - здесь: смысл существования.

Распад Римской империи нанес тяжелую травму европейским элитам. Много энергии и страсти было затрачено на объяснение его причин, что представляется отчасти излишним) поскольку причины падения империи Хань были во многом сходными. Но существенно, что в Восточной Азии империя впоследствии стала преобладающей формой государственного устройства, тогда как в Европе верх взяла другая, преимущественно неимперская традиция. Для нас это важно по нескольким причинам. Во-первых, преобладание империи именно в Восточной Азии, а не в Западной Европе, имело огромное значение для последующей мировой политики и создало контекст, в котором происходило историческое развитие России. Во-вторых, изучение этого вопроса может расширить наши представления об источниках имперского могущества и о факторах, влияющих на расцвет, упадок и продолжительность жизни империи.

Сравнительный анализ двух тысячелетий китайской и европейской истории, как и любого другого длительного периода, провоцирует нас игнорировать влияние на исторический процесс отдельных личностей, событий и случайного стечения обстоятельств. История часто рассказывается так, словно в ней все предрешено и происходит согласно какому-то заранее известному и неизбежному сценарию, придуманному неизвестно кем. И это большая ошибка, особенно когда речь идет о политике и международных отношениях. Во-первых, история, изложенная таким образом, имеет тенденцию усугублять и без того сильное чувство читателей (главным образом американских и английских), что их ценности и амбиции являются кульминацией исторического прогресса. Во-вторых, такая история просто неправдива.

Конечно же, ничто не предвещало неминуемого преобладания имперского правления в Восточной Азии на протяжении двух последних тысячелетий. Казалось, даже природные условия препятствовали этому благодаря необъятным размерам страны и тому, что большая часть Южного Китая разделена реками и горами на труднодоступные регионы со своей собственной экономикой, культурой й языком. Государство, где коренное население - китайцы Хань (то есть этнические китайцы) -даже сегодня говорит на нескольких основных языках, столь же отличающихся друг от друга, как основные европейские языки, можно считать вполне созревшим для распада на несколько национальных государств, И на протяжении большей части китайской истории такие государства действительно существовали. В конечном итоге главным фактором их объединения стало восстановление единой письменности, понятной каждому грамотному китайцу и почитаемой в качестве основного средства коммуникации в культуре и политике. Непосредственно перед объединением Китая в 221 году до нашей эры письменности отдельных государств уже существенно отличались друг от друга. Эта эпоха была свидетелем «разрастания местных литератур». И высшим достижением «первого императора» Цинь Шихуанди было то, что он навсегда прекратил этот процесс и учредил стандартизированный китайский алфавит. «Если бы не реформы династии Цинь, вполне возможно, что в Китае одновременно могли появиться несколько различных орфографий. А если бы такое случилось, то маловероятно, что политическое единство Китая сохранилось бы надолго». Сэм Файнер в своей обширной и подлинно научной истории мировых правительств отмечает, что «первый император» во время «своего короткого, варварского, но поразительно энергичного царствования, несомненно, изменил всю последующую историю китайского государства. Результаты его правления были огромными и необратимыми». Ни один человек «никогда и нигде в мире не оставлял такой большой и неизгладимый след на характере управления государством».

Файнер Сэмюэль (1915-1993) - один из крупнейших английских политологов и историков- Был профессором многих ведущих английских университетов, президентом Британской ассоциации политологов и вице-председателем Международной ассоциации политологов.

Можно, конечно, представить себе, что в Европе империя развивалась бы по китайскому сценарию и что общий язык и высокая культура - возможно, романо-латинская, или арабская, или мусульманская - не просто объединили бы континентальные элиты, но постепенно распространились на остальные слои населения и уничтожили или трансформировали их чувство национальной принадлежности. Римское католическое духовенство веками обеспечивало западное христианство общим языком и образованной элитой. Подобно китайской цивилизации, противопоставлявшей себя варварам из северных степей, христианская цивилизация со временем начала противопоставлять себя «другим», и прежде всего исламу. Чувство общей опасности и внешняя угроза часто являлись важным фактором консолидации империй. И христиане имели все основания чувствовать эту опасность. Большую часть первого тысячелетия взаимоотношений между мусульманами и христианами именно христиане занимали оборонительные позиции. Контратаки христианства - крестовые походы, - во время которых была захвачена Святая земля, были лишь эпизодами. Тогда как ислам в четырнадцатом и пятнадцатом веках уничтожил остатки Византии - векового оплота христианства - и завоевал Балканы. Еще более блестящие перспективы открылись перед исламом, когда в него обратилось большинство потомков Чингисхана и подвластных им народов. В шестнадцатом веке посол Габсбургов при дворе османского султана Гислайн де Бубек имел все причины опасаться, что только несчастья могут произойти от конфронтации христианства, разделенного на ряд воюющих между собой государств, с объединенной исламской Османской империей.

Бубек Гислайн де (1522-1592) - австрийский дипломат и путешественник. Оставил интересные воспоминания о нравах и обычаях Османской империи.

Не лишено оснований и мнение о том, что между седьмым и девятым веками сам ислам мог стать основой для империи, включающей Европу, все Средиземноморье и Персию. И хотя со временем, как это часто бывает с соседями и родственниками, христианство и ислам открещивались друг от друга отнюдь не в дружеской манере, фактически они были очень похожими религиями внутри традиций средиземноморской культуры и иудейского монотеизма. История ислама недвусмысленно предостерегает каждого историка империй от недооценки религии и идеологии* Появление ислама на мировой арене в седьмом веке навсегда изменило геополитику и историю Европы и Ближнего Востока. До седьмого века еще можно было утверждать, что Римская империя не умерла, а только отступила в те управляемые из Византии провинции, которые начиная с четвертого века были ее (империи) основной экономической, демографическои и даже военной базой. Под этими провинциями подразумеваются Сирия, Египет, Малая Азия и некоторые районы Греции. Отталкиваясь от этой базы, Юстиниан в шестом веке завоевал большую часть Италии и Испанию, а позже могли увенчаться успехом и новые попытки объединения империи - в конце концов, почему бы не повторить китайское «возрождение с юга»? И только полностью непредсказуемый и революционный рост новой идеологии, ее гигантская экспансионистская энергия, а впоследствии раздел Средиземноморья между исламом и христианством подорвали эти попытки возрождения Римской империи.