Фитц, Владимирович - Утро в раю

с момента создания и до закрытия в 1990 году, вспоминает:

«Я был категорически против этого названия. Ведь оно бук-

вально кричало о тупом произволе: дать людям, изгнанным

с родных мест за сорок лет до этого и распылённым по не-

объятной стране, журнал с таким названием! Это не могло

восприниматься иначе чем циничная насмешка»4.

Эх, если бы только этим ограничились все трудности

и проблемы наших литераторов. Одной из главных, по-

жалуй, было то, что российско-немецкий народ был ли-

143

шён полноправной жизни. Соответственно отсутствовала

и полнокровная литература: на скудной, усеянной камнями

почве, как известно, фруктовые деревья не растут. Следу-

ющая проблема – наши писатели были вынуждены писать

исключительно «в стол», без малейшей надежды не только

издать свой роман, поэму, повесть на родном языке, но и до-

нести их до читателей. А теперь скажите: много ли вы знае-

те литераторов других национальностей, которые, получив

статус «тунеядца», будут продолжать творить для неведо-

мых потомков? Причём без малейшей надежды на помощь

и поддержку западной общественности, прессы, благотво-

рительных фондов и правозащитных организаций. Наконец,

в отличие от других народов СССР, российские немцы были

лишены возможности получить литературное образование

не то что на родном, но даже на языках так называемых

титульных наций.

Но невзирая на пресс цензуры и недремлющее око «то-

варищей по перу», в тот тяжкий период были написаны

4 Вормсбехер Г. Шаг влево, шаг вправо… http://wolgadeutsche.net/

wormsbecher/schritt.htm

Buch Utro v raju_210211.indb 143

09.03.2011 20:48:21

на немецком языке, а частью даже опубликованы произве-

дения Доминика Гольмана, Эрнста Кончака, Герберта Генке,

Иоганна Варкентина, Александра Геннинга, Виктора Гейнца,

Нелли Ваккер, Норы Пфефер, Розы Пфлюг, Виктора Кляйна,

Вольдемара Гердта, Вольдемара Шпаара, Петера Классена.

На русском и немецком языках в периодической печати

появились очерки, рассказы и повести Гуго Вормсбехера,

Венделина Мангольда, Константина Эрлиха, Виктора Шнитке,

Йозефа Каппа, а произведения Герольда Бельгера к тому же

и на казахском языке, которым он овладел в ссылке. Чуть

позже зазвучали имена Райнгольда Лейса, Роберта Вебера,

Фридриха Сиптица, Олега Клинга, Александра Бека, Алексан-

дра Шмидта, Анатолия Штайгера, Ирены Лангеман…

Нельзя представить нашу литературу, как считает Гуго

Вормсбехер, и к мнению которого присоединяюсь я, без тех,

кто не был российским немцем по крови, но являлся им

по духу. Это Зепп Эстеррайхер (Борис Брайнин) , Рудольф

Жакмьен, Лия Франк, Йозеф Уканис, Освальд Пладерс, Айво

Кайдя.

В отдельную группу я бы выделил российских немцев,

144

стержневой темой произведений которых была и остаётся

вера в Бога, описание жизни близких им людей и того, как

глубокая вера помогает преодолевать трудности. Их в Со-

ветском Союзе по сфабрикованным обвинениям сажали в

тюрьмы, ссылали, лишали работы, а родственников под-

вергали психологическому террору. Но что примечатель-

но: притесняли этих литераторов не только за веру, но и по

национальному признаку. Вот имена некоторых из мне из-

вестных: Георгий Винс, Маргарита Пазич, Иван Плетт, Эдуард

Эверт, Анна и Андрей Фот, Давид Классен, Яков Эзау, Иоганн

Штефен, Даниель Зименс, Иоганн Шнайдер, Герта Нойфельд,

Абрам Гамм, Иоганн Эпп, Герман Гартфельд, Ханс Дерксен,

Яков Дик. Свои произведения, что примечательно, они соз-

давали на двух родных для них языках: немецком и русском.

А как не назвать имён публицистов Герхарда Вольтера,

Роберта Корна, историка-демографа Виктора Дизендорфа,

исследователя народной музыки российских немцев Иоган-

на Виндгольца? Не упомянуть литературоведов Бориса Пе-

терса, Александра Обгольца, Роберта Гайгера, Елену Зайферт,

и Эдмунда Матера, которые сделали и, к счастью, продолжа-

Buch Utro v raju_210211.indb 144

09.03.2011 20:48:21

ют многое делать, чтобы «вызволить из забвения памяти»

имена и произведения, написанные российскими немцами.

Кстати, именно от Э. Матера впервые я узнал о «классифи-

кации российских немцев в довоенном Советском Союзе».

Так, немцы, живущие на Украине, почему-то относились

к категории «германских немцев», а вот живущие в Повол-

жье – «советских». Отсюда и раскулачивание, и ликвидация

национальных районов, школ, институтов, газет, издательств

началась на Украине на десять лет раньше, чем в Повол-

жье. Соответственно, и к «обезвреживанию» интеллектуа-

лов, прежде всего писателей и журналистов, там приступили

тоже раньше.

К 1956 году практически все они сгинули в тюрьмах

и ссылке, а любые воспоминания о них, сохранившиеся

в архивах и библиотеках, постарались превратить в пыль.

… Добрая половина названных мною литераторов писали

и пишут в основном по-русски. Почему так произошло, объ-

яснять, надеюсь, не стоит, тем более стыдиться этого. Ведь

недаром знаменитый французский шансонье и одновре-

менно великий патриот Армении Шарль Азнавур однажды

145

сказал: «Армянин – это не тот, кто говорит по-армянски, а тот,

кто помогает Армении».

Не важно, на каком языке звучит правда, важно, что она

звучит и продолжает звучать. Прежде всего, я имею в виду,

конечно же, мемуарную литературу жертв репрессий и мас-

совой депортации. Это произведения Эдуарда Бернгардта,

Вячеслава Майера, Эдуарда Беккера, Франца Гардера, Влади-

мира Аумана, Роберта Лейнонена, Иосифа Шлейхера, Вячес-

лава Шпрингера, Андреаса Обердорфера, Александра Дит-

ца, Эдмунда Шюле, Георга Гааба, Лео Германа, Лоры Рихтер,

Антонины Шнайдер-Стремяковой, Валентины Раймер, Вили

Мунтаниола, Йоганна Кайба, Курта Гейна…

«Прозой жизни» назвал её историк, сотрудник Гейдель-

бергского университета д-р Виктор Кригер. Но в этой «про-

зе» огромный пласт десятилетиями предаваемой забвению,

практически неизученной «повседневной жизни» россий-

ских немцев в условиях тотального террора, трудармии, за-

претов на профессию, образование, родной язык, религию

и даже песни.

За последние двадцать лет (начиная с конца 80-х про-

Buch Utro v raju_210211.indb 145

09.03.2011 20:48:21

шлого века) только в Германии опубликовано порядка 120 (!)

книг мемуаров людей, прошедших ГУЛаг, спецкомендатуру,

поработавших в арестантской робе за колючкой «ударных

строек коммунизма»: заводах, шахтах и рудниках Сибири,

Казахстана, Урала, Дальнего Востока, Центральной Азии…

Около 80 книг воспоминаний вышло в российских издатель-

ствах. В подавляющем большинстве все они изданы незна-