Дима - ПОНЕДЕЛЬНИК

окончательный выбор на этом тоскливом перепутье, не имея возможности ни отвести глаза,

ни поддаться самообману. Я буду вновь причинять тебе боль, ведь это самый веский

аргумент, что мне дано привести, и боль – единственный способ общаться с тобой.

Острые углы табуретки впиваются в задницу. Ты бесцельно смотришь в окно, ты

грезишь о чем-то бесформенном. Холодный, темный вечер, чуть припушенный

свежевыпавшим снегом, и совершенно ничего не предвещает беды. Но я-то знаю, что тебе

давно пора выбираться в город.

Ты слышишь недобрый стук каблуков за входной дверью.

* * *

Стоя возле зеркала, Лидия бесстрастно урезонивала свою грудь черным, кружевным

бюстгальтером. Ее почти бесконечные ноги уже сдались – их безупречно обтягивали чулки,

вздернутые к подвздошным костям лямками пояса. Сегодня Лидия предпочла черное нижнее

белье, и чулки были лишь на полтона светлее, чем все остальное. Волосы на голове

элегантно и вот уже двадцать минут как уложены – абсолютно все подчиняется холодной

логике и безупречному вкусу хозяйки. Своему отражению, кстати, Лидия не уделила в тот

вечер ни секунды внимания – она нисколько в себе не сомневалась. Женщина извлекла из

гардеробного шкафа элегантное темно-серое платье (хитрые застежки где-то на боку,

глубокое асимметричное декольте, рукава «три четверти») и быстро в него завернулась.

Никаких украшений, а из косметики – только пара штрихов коричневой туши для ресниц.

Как-никак Лидия собиралась на «работу» и не привыкла баловать своих клиентов богатством

аксессуаров и красок – все рано никто из них не способен оценить ее мастерства.

29

Недавно (единственный человек, посвященный в эту тайну, уже погиб) Лидии стукнуло

тридцать девять лет, и жизнь вошла в привычную колею. Всю свою молодость она

проработала манекенщицей в Доме моды Славы Зайцева, в двадцать шесть спешно

выскочила за богатого грубияна-бандита и осела вместе с ним между Москвой и Питером – в

тихом городке Вышнем. Бандиту надо было на время скрыться от правосудия, и Лидия на

мужнины деньги приватизировала в Вышнем пятиэтажную «хрущевку». Это здание в самом

центре города смекалистая девушка превратила в доходный дом, себе же и супругу выделила

просторное чердачное помещение и очень скоро переоборудовала его в уютную мансарду. И

все же самые смелые ожидания девушки не оправдались – Вышнему только предстояло стать

популярным и заметным российским городком, а до тех пор она вынуждена была сдавать

квартиры по дешевке «всяким проходимцам». Что ее невероятно раздражало.

Своего мужа Лидия подставила, когда в городке развернулась нешуточная борьба за

недвижимость. Местные воротилы предложили женщине указать слабое место в броне

супруга, и та охотно согласилась, разом избавившись от нелюбимого мужчины и получив

гарантии, что никто не тронет ее и не попытается отнять дом. Через год Лидия выписала из

Новосибирска в качестве телохранителей (и исполнителей некоторых ее капризов) своего

дядю и трех братьев. При этом в дела города женщина никогда не лезла. Она часто

устремлялась на развлечения в обе столицы и за границу, чаще всего в США, где жил ее

давний любовник и нынешний «спонсор», а в Вышнем появлялась лишь для того, чтобы

собрать дань с жителей дома. Лидия получала от этого удовольствие.

Постояльцы, сбежать, бесследно исчезнуть которым не позволяли новосибирские

родственники хозяйки, обоснованно нарекли эту банду «Черной вдовой и ее крепышами».

Раз в месяц Лидия без предупреждения, хотя тревожные слухи исправно предваряли ее

появление, совершала жестокосердный рейд по восемнадцати квартирам своих владений и

вполне удовлетворенная покидала город. Иногда на то, чтобы собрать деньги со всех

квартирантов, уходила пара недель, ведь не каждый из них успевал скопить нужную сумму к

сроку. Прелесть сбора дани заключалась в возможности поиздеваться над постояльцами. По

большей части это были семьи из трех-четырех человек, осевшие в Вышнем перед

решительным броском в одну из столиц. Сдавая им квартиры, Лидия намеренно рисовалась

бескорыстной и милой покровительницей, – так легче было заманить в сети ни о чем не

подозревавших клиентов.

Нельзя сказать, что Лидия была глупа, но и умной женщиной она не являлась. «Черная

вдова» обладала достаточным житейским опытом, чтобы прослыть смышленой и с точность

определять слабости окружающих, но за ее практическим умом ровным счетом ничего не

скрывалось. Лидия умела одеваться, умела себя подать и даже могла поддержать светскую

беседу – не более. Этой властной особе не суждено было стать заметным общественником

или хорошим политиком: во-первых, она никогда об этом не задумывалась (ее тщеславие

ограничивалось кровавой борьбой со светскими львицами обеих столиц), а, во-вторых, что

намного важнее, она не обладала необходимой гибкостью. Все кругом и скопом были ей

должны (деньги ли, внимание, хотя бы уступить место на стоянке), когда как саму себя

Лидия считала безупречной, и эта неспособность трезво оценивать собственные

возможности не позволяла ей отличиться в областях, где необходимо соблюдать интересы

всех сторон. Впрочем, экс-манекенщице хватало женской интуиции не лезть в эти сферы.

Она достала из обувной коробки дорогие, но скромные туфли на шпильке. Цвет –

агатовый. Присев на антикварный стул, медленно их надела, постучала легонько ножками в

пол и, наконец-то, обратила внимание на собственно отражение. Может быть, она и была

вздорной женщиной, но по-своему умела за собой следить. Мельком увиденное в зеркале ее

полностью удовлетворило, и Лидия, вышагивая словно на подиуме, отправилась в

чистенькую прихожу своей квартиры. Выискала на красивой этажерке сотовый телефон и

набрала какой-то номер.

30

- Алло, Петрович? – произнесла она довольно низким для женщины голосом. – Будешь

через пятнадцать минут? Тяжелый случай, да. И братанов прихвати… Всех четверых, да. Ты

меня понял, мг… Пока и одна справлюсь, ты меня знаешь. Ладно, жду. До встречи.

Лидия отключила телефон, бросила его в сумочку, затем накинула на плечи роскошное,

хотя и не броское манто и подошла к входной двери.

- Ничего не забыла?.. – спросила она шепотом, как будто мечтательно. – Ах, да!

Лидия вернулась к этажерке, взяла с полки посеребренный кастет и, наконец, покинула

уютную мансардную квартиру.

* * *

Лидия выходит из своей квартиры, запирает дверь и, не спеша, спускается на второй

этаж. Подходит к нужной ей двери, прячет в сумочку кастет, с которым только что игралась,