Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

У. Найссер: Дело не только в том, что ЭВМ облегчает проведение экспериментов и делает возможным тщательный анализ получаемых результатов. Оказалось, что операции, выполняемые самой электронно-вычислительной машиной, в некоторых отношениях аналогичны когнитивным процессам. ЭВМ получает информацию, манипулирует символами, сохраняет в “памяти” элементы информации и снова их извлекает, классифицирует информацию на входе, распознает конфигурации и т.д. … Появление ЭВМ послужило давно уже необходимым подтверждением того, что когнитивные процессы вполне реальны, что их можно исследовать и даже, может быть, понять. Вместе с ЭВМ появился также новый словарь и новый набор понятий, относящихся к когнитивной деятельности; такие термины, как информация, вход, переработка, кодирование и подпрограмма, стали обычным делом. Некоторые теоретики начали даже утверждать, что все психологические теории должны быть явным образом сформулированы в виде машинных программ. Другие не соглашались с этим и продолжают не соглашаться, никто, однако, не сомневается в важности аналогий с компьютером для современной психологии [27, с. 27-28]. А.: Итак, целью нового направления в психологии стало проследить, какие изменения претерпевает информация, поступившая на “вход”, то есть на органы чувств человека, в различных “блоках” ее последующей переработки. При этом было изобретено множество методик, позволяющих производить точную регистрацию во времени процессов предъявления информации и соответствующих ответов, что “породило опьяняющее чувство прогресса… Умножение этих остроумных и в научном отношении безупречных методов создавало впечатление, что когнитивная психология сумеет избежать всех тех ловушек, в которые попала старая психология” [27, с. 28].

Как ты понимаешь, имелась в виду интроспективная психология, которая занималась “внутренними процессами”, но старым, субъективным методом. А тут — вполне объективные данные! При этом объективность понималась в старом смысле слова, традиционном для естественных наук. Когнитивная психология — типично номотетическое направление,

которое видит свою задачу в обобщении получаемого фактического материала и установлении законов. Тем не менее, уже с самого начала стала очевидна ограниченность такого подхода. Во-первых, это, как и в случае интроспективной психологии, была психология “лабораторного человека”. Во-вторых, человек выступал больше как Думатель, чем как Деятель, то есть практически исключалась активность субъекта (См. [28, с. 10]). В-третьих, опять возрождались постулаты эле-ментаризма: возможность “собрать” целостный образ познания человека из разрозненных процессов и “блоков” переработки информации. В-четвертых, отдельные концепции и частные теории оказались плохо согласованными друг с другом и не имеющими единой объединяющей их основы. С: Ну и какая же “правда” в таком новом членении человека? А.: И все-таки она есть. Давай в качестве примера рассмотрим один из типичных экспериментов в когнитивной психологии. Он изложен в одном из руководств известных “когнитивистов”, переведенном на русский язык еще в начале 70-х годов. Некоторые экспериментальные исследования в когнитивной психологии П. Линдсей, Д. Норман: Эксперимент Сперлинга. … В одном из основных экспериментов карточку, на которой изображено 9 букв, расположенных в три строки по 3 буквы в каждой предъявляют на тахистоскопе в течение 50 мс. Обычно испытуемому удается прочитать только 4 или 5 букв из 9. Даже если увеличить число букв в карточке или изменить длительность ее предъявления, испытуемый почти неизменно называет примерно 4­5 букв [29, с.316]. С: Да это же эксперимент Вундта!

А.: Верно, сходство просто бросается в глаза. Не случайно Найссер однажды сказал, что “постулаты, лежащие в основе большинства современных работ, посвященных переработке информации, удивительно мало отличаются от постулатов интроспективной психологии XIX в., несмотря на отказ от интроспекции как таковой” [27, с. 29]. Тем не менее, развитие собственно экспериментальных методик не стояло на месте.

Диалог 10. Естественная или гуманитарная?

П. Линдсей, Д. Норман: Если мы хотим выяснить, что же в действительности может увидеть испытуемый, не следует просить его сообщать обо всем, что он видит. Возможно, что он видит все буквы, а затем забывает некоторые из них. Чтобы проверить это предположение, мы можем попросить его дать частичный отчет о предъявленных буквах. В этом случае, как и ранее, предъявим карточку с девятью буквами, но затем предъявим карточку, где прямоугольным значком отмечено место одной из них, и попросим испытуемого просто назвать отмеченную букву. До предъявления карточки с прямоугольной меткой испытуемый не знает, какая из девяти букв будет отмечена…

Если испытуемый всегда может назвать произвольно помеченную букву, это означает, что он действительно в состоянии увидеть в одно мгновение все девять букв… Таким образом, он видит больше, чем может сообщить в отчете [29, с. 316-318].

А.: Таким образом было доказано, что после воздействия зрительного стимула образ этого стимула сохраняется в зрительной системе в течение некоторого времени после предъявления. Этот “непосредственный отпечаток” сенсорной информации был назван “иконической памятью” (от слова “икона”). Он, таким образом, хранит гораздо больше информации, чем может быть впоследствии использовано и остается в последующих системах памяти. Помнишь, речь шла об исследованиях Эббингауза и полученном при этом эффекте, названном “фактором края”?

С: Помню. Первые и последние слова или слоги из списка запоминаются лучше всего. А.: Когнитивные психологи объясняют факт лучшего запоминания последних слов тем, что они попадают в так называемую кратковременную память. Здесь информация хранится дольше, чем в иконической памяти. Интересно, что можно “убрать” этот эффект края очень простым способом.

П. Линдсей, Д. Норман: В 1954 году Ллойд и Маргарет Петерсоны … провели очень простой эксперимент, который, однако, дал удивительные результаты. Они просили испытуемых запомнить три буквы, а спустя 18 с. повторить их. Этот эксперимент кажется совершенно незначительным. А между тем оказалось, что испытуемые не могли запомнить эти три буквы. В чем же дело? Все очень просто: в промежутке между предъявлением трех букв и моментом, когда нужно было

их припомнить, испытуемые должны были проделать некоторую умственную работу: они должны были в быстром темпе вести “обратный счет тройками” [29, с. 321-322]. С: Как это?

А.: Нужно было отнимать по одной тройке от какого-нибудь трехзначного числа. Оказалось, что такая деятельность “стирает” следы из кратковременной памяти, которые хранятся в ней около 20 с.