Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

С:Ая что говорил! Пережить — вот главное для понимания сознания! А.: Не спеши. Что ты скажешь на доводы противоположной стороны? Критика метода интроспекции в работах его противников С: А кто это — противоположная сторона?

А.: Я имею в виду противников интроспекционизма. Во-первых, это наш замечательный ученый Сеченов…

С: Ну, это вообще не то. Сеченов — физиолог, и все эти рефлексы… Какое это имеет отношение к психологии?

А.: Если тебя не устраивает Сеченов (хотя у него много работ исключительно по психологии,

мы еще будем об этом говорить), послушай тогда Огюста Конта, одного из

основоположников социологии, или же психиатра Генри Модели (в конце XIX века чаще

использовалась другая транскрипция его имени — Маудсли)…

Слушай же, какие возражения выдвигает Модели против метода интроспекции.

Г. Модели: Немногие лишь способны следить за последовательностью явлений в их

собственном духе; такое самонаблюдение требует особенного упражнения и успешно

производилось лишь теми, кто изучил психологические термины и хорошо знаком с

психологическимитеориями [9,с. 11].

С: На это возражение я и сам могу ответить. На то и психолог, чтобы постоянно упражняться в самонаблюдении.

Г. Модели: Нет никакого единогласия между людьми, приобретшими такую способность самонаблюдения: люди, по-видимому, одинакового образования и способностей, высказывают с величайшей искренностью и уверенностью диаметрально противоположные положения. И нет возможности убедить какую-либо из противоречащих сторон в ошибке, которую было бы нетрудно открыть в предметах объективной науки, потому что каждая из обеих сторон ссылается на свидетельство, которого убедительность может быть ус-

210 Диалог5. Познайсамогосебя

мотрена только ею самою и которого достоверность не может быть поэтому исследована

[Там же].

С: Это возражение посильнее первого, но Лопатин, по-моему, уже ответил на него: главное ведь — “кажимость”, а для психолога важно понять, почему в одном случае кажется одно, а в другом — другое…

А.: Это верно, но возможно ли понять это из самонаблюдения? Впрочем, продолжим. Г. Модели: Направлять сознание внутрь себя для наблюдения какого-нибудь особенного состояния души — значит изолировать деятельность души на время, прервать связь этой деятельности с ее обыкновенными условиями, следовательно, сделать ее неестественною. Для того чтобы наблюдать собственные действия, духу необходимо на время остановить свою деятельность, а между тем требуется именно наблюдать ход этой деятельности. Пока нельзя сделать остановки, необходимой для самонаблюдения, нельзя наблюдать и хода деятельности, — между тем, когда остановка сделана, тогда нечего наблюдать [Там же]. С: Здесь я, честно говоря, теряюсь.

А.: Не теряйся. Интроспекционисты предложили выход из данного затруднения: нужно превратить интроспекцию в ретроспекцию, то есть описывать свои ощущения и переживания не во время самонаблюдения, а сразу после акта интроспекции… С: Именно то, что нужно! Какие могут быть еще возражения? Г. Модели: Уже одни нелепые идеи помешанных достаточно возбуждают глубокое недоверие не только в объективную истину, ноив субъективное достоинство показаний самосознания индивидуума. Декарт высказал как основное положение философии, что все, что дух может ясно и отчетливо воспроизвести, — истинно; но едва ли что-нибудь может быть яснее и отчетливее нелепых идей помешанного… С успехом поступила положительная наука, признавшая, что градусы термометра, а не субъективное чувство теплоты или холода, представляют собой верное мерило температуры для человека [9,с. 11-12]. С: Тогда, наверное, следует ввести какие-то строгие правила интроспекции: кто может заниматься самонаблюдением, при каких строго контролируемых условиях и тому подобное.

Соотношение интроспективной и экспериментальной психологии 211

А.: Ты прав; именно по этому пути интроспективная психология и пошла, когда стала

изучать сознание методом эксперимента…

Соотношение интроспективной и экспериментальной психологии

С: Наконец-то! Наверняка эти экспериментальные исследования внесли необходимую

точность и объективность!

А.: Эксперимент эксперименту рознь. В данном случае я говорю об экспериментах, проводившихся в школе Вундта. Как я тебе говорил, Вундт выступил с одной из программ построения психологии как самостоятельной науки. О предмете изучения — непосредственном опыте — ты уже знаешь (вспомни: сознание как совокупность сознаваемых нами состояний); методом выступала интроспекция, только не житейская, а включенная в специально организованные экспериментальные процедуры. Таким образом, получалась все та же субъективная психология сознания, только теперь к ней можно было бы прибавить определение “экспериментальная”, а не только “эмпирическая”. Вундт высказался по этому поводу однажды: “Задача эксперимента заключается в том, чтобы сделать возможным точное самонаблюдение” (Цит. по [6, с. 97]). Таким образом, эти эксперименты основывались на самонаблюдении и предполагали его. С: Приведи для примера какой-нибудь эксперимент Вундта.

А: Пожалуйста. Вот классический эксперимент с использованием метронома, которым музыканты отстукивают ритм. Вундт, изменяя скорость следования ударов метронома, используя самонаблюдение, установил ряд свойств сознания. Во-первых, он обратил внимание на то, что трудно слышать удары маятника метронома одинаковыми по силе (хотя объективно они совершенно одинаковы): “Мы постоянно впадаем вновь в восходящий или нисходящий такт” [8, с. 10], то есть слышим одни и те же удары то более сильно, то более слабо: “тик-так” или “так-тик”. Из этого эксперимента Вундт сделал вывод, что сознание ритмично по природе своей. Пойдем дальше. Вот еще один из экспериментов Вундта, в котором он определил так называемый объем сознания.

212 Диалог 5. Познай самого себя

В. Вундт: Каждый из рядов … состоит изіб отдельных ударов или, если считать повышение и понижение за один удар, 8 двойных ударов. Если мы внимательно прослушаем ряд такой длины при средней скорости ударов метронома в 1-1,5 с. и после короткой паузы повторим ряд точно такой же длины, то мы непосредственно заметим их равенство. Равным образом, тотчас же замечается и различие, если второй ряд будет хотя бы на один удар длиннее или короче. При этом безразлично, будет ли этот ряд состоять из восходящих или нисходящих тактов… Ясно, что такое непосредственное воспризнание равенства последующего ряда с предшествующим возможно лишь в том случае, если каждый из них был дан в сознании целиком, причем, однако, отнюдь не требуется, чтобы оба они сознавались вместе… Объем в 16 следующих друг за другом в смене повышений и понижений (так называемый 2/8 такт) ударов представляет собою тот maximum, которого может достигать ряд, если он должен еще сознаваться нами во всех своих частях. Поэтому мы можем смотреть на такой ряд как на меру объема сознания при данных условиях [8,с. 10-11].