Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

С: Эх, золотое было времечко! Четкие определения предмета, методов, задач психологии, все данные по психическим процессам. Тоненькая книжечка — а все есть. И главное:

Определение понятия “интроспективная психология” 203

одна точка зрения, очень удобно для запоминания. Не нужно мучиться, как нам, и читать

гору монографий, из которых почти ничего не запоминаешь, да еще и сопоставлять их друг с

другом! Вот бы такой учебничек нам! Прочел, запомнил, пересказал на экзамене — и дело в

шляпе!

А.: Ты опять о том же? Мы ведь вроде бы уже пришли к выводу, что для того, чтобы понять психологию, нужно знать множество точек зрения на ее предмет и методы, на ее задачи и так далее.

С: Да-а-а, одно дело — мы с тобой ведем беседы, а другое — сдача экзамена… Это разные вещи.

А.: Ну что же, разделяй их, если хочешь. Только увидишь, наши беседы наверняка помогут

тебе спокойно сдать этот страшный экзамен. Я надеюсь, ты ощутишь логику развития самой

психологической науки! Кстати, ты не прав, когда говоришь о “золотом времечке”

психологии! И тогда точек зрения на ее предмет и методологию было не меньше, хотя,

конечно же, во множестве этих точек зрения можно было бы увидеть некий объединяющий

их принцип…

С: Что ты имеешь в виду?

Предварительное определение понятия

“интроспективная психология”. Обоснования

метода интроспекции в трудах его сторонников

А: Я имею в виду так называемую интроспективную психологию, которая во времена Челпанова и немного раньше была, хотя и не единственным, но, безусловно, господствующим направлением в психологии. Точнее, это даже не собственно направление — это широко распространенная парадигма исследований в психологии. С: В чем же она заключалась?

А.: Если ты помнишь, мы с тобой начали уже о ней говорить, когда разбирали обстоятельства смены предмета психологии с “души” на “сознание”. Джон Локкутверждал тогда, что ум может одновременно заниматься “приобретенными идеями” и наблюдать за этой своей деятельностью. Из этого наблюдения за деятельностью ума, или рефлексии, человек получает знания о своем внутреннем мире, то есть о мире собственного сознания…

204

Диалог 5. Познай самого себя

С: Что же, линия интроспективной психологии тоже идет от Локка?

А.: От Локка и Декарта. Итак, формально говоря, интроспекция (от латинского introspecto — смотрю внутрь) — это особый способ самонаблюдения, наблюдения собственного сознания, восприятия своих переживаний…

С: Так это что, просто самонаблюдение, а интроспективная психология — психология, основанная на самонаблюдении? Что же тогда в ней такого особенного? Разве в психологии можно обойтись без самонаблюдения? Разве можно иначе познать свой собственный внутренний мир? Да и переживания другого человека мы можем познать только благодаря тому, что сами испытывали нечто подобное и наблюдали эти переживания в себе. Кто не любил, никогда не поймет, что такое любовь; кто не был на войне, не поймет переживания ее участников. Я это по себе знаю. Пашка, мой сосед по лестничной площадке, всего-то на несколько лет старше, а как из Чечни вернулся — так словно чужой стал, непонятный, как будто на другом языке разговаривает. Рассуждаем вроде бы на нейтральные темы, а он вдруг взорвется ни с того ни с сего или вдруг замолчит — и глаза такие невидящие… Разве кто-нибудь сможет в его душу проникнуть в это время? Только он сам и может это сделать. Вот бы впрыгнуть маленьким человечком в его сознание, посмотреть, что там происходит, а потом выпрыгнуть — и книгу об этом написать… Да и другой человек — разве он чувствует, что я, например, переживаю?

А.: Ты, между прочим, не оригинален: повторяешь многие доводы защитников метода интроспекции, которые считали его основным методом изучения сознания. Давай послушаем классиков интроспекционизма на этот счет. Вот один из них — русский философ и психолог Лев Михайлович Лопатин. Кстати, и про него можно долго рассказывать. Он тоже, как подчеркивает его биограф Огнев, “всегда внутренне оставался философом и смотрел на жизнь с высоты” [2, с. 12]. Его сравнивали с Сократом и Платоном: столь умел он “давать разговору идеальное направление и настраивать всех на философский лад” [Там же, с. 13].А ведь это время, по многим оценкам, не благоприятствовало философствованиям… С: Почему?

А.: Когда-нибудь про это время — а это был конец XIX — начало XX века — философы и психологи напишут объек-

Определение понятия “интроспективная психология” 205

тивно, проанализируют глубинные причины того, что в России интерес к философии, как правило, был довольно направленным: философия рассматривалась с точки зрения изменения общественного устройства, уничтожения неправды жизни. Это понимание философии, кстати, было характерно не только для признанных русских философов-материалистов и революционеров-демократов, а затем и философствующих социал-демократов; этот этап пережил и Владимир Соловьев (См. [3, с. 5-6]). Для русской интеллигенции того времени было характерно искание “правды-справедливости”, а не “правды-истины”, как характеризует это философствование Николай Александрович Бердяев (См. [4, с. 30]). Лопатин, который еще в гимназии читал Гегеля в подлиннике, осмелился пойти “против течения” и, как пишет его биограф, “начал свою работу непонятым, встречавшим насмешку и, в лучшем случае, снисходительное отношение к себе как к добродушному и странному чудаку, занимающемуся никому не нужными и, пожалуй, даже вредными головоломными хитросплетениями” [2, с. 17].В его психологии это означало “назад к душе”, поскольку Лопатин считал, что единство психических функций можно объяснить только при наличии субъективного их носителя, то есть души. С: Что, опять душа как некая непознаваемая сущность, отличная от явлений и от которой уже давно отказалась эмпирическая психология? А.: Да, в каком-то смысле это был шаг назад, но в каком-то и вперед… С: Где же здесь “вперед”?

А.: Ты не учитываешь, что психология к этому времени прошла уже определенный путь своего развития в рамках эмпирической традиции. И для многих авторов, пишущих на психологические темы, стало очевидным, что на этом пути психология кое-что и порастеряла, поскольку это “кое-что” не могло быть объяснено в схемах классической эмпирической психологии сознания… Этим “кое-что” были, например, человеческие ценности, установки, диспозиции, которые могут актуально и не осознаваться, но определяют собой протекание сознательных психических процессов. Да и проблема способностей, о которой мы начали говорить в прошлый раз, не вписывалась в классические схемы эмпирической психологии сознания. Как бы то ни было, Лопатин, несмотря на определенные разногласия с другими пси-