Макс Лукадо - История, расказанная ангелом

единой! У меня нет места для вас с женой.

Иосиф старался быть терпеливым, но постепенно зубы его стискивались все

сильнее и сильнее. Он наклонился вперед так, что его лицо находилось в каких-то

сантиметрах от лица хозяина гостиницы.

20

—Видите эту женщину в повозке? — спросил он сквозь зубы. — Это моя жена.

Она может родить в любую минуту. Она чуть было не родила сегодня днем, когда

мы ехали сюда в этой повозке, и сейчас ее уже мучают схватки. Хотите, чтобы она

родила прямо здесь, у вас на пороге?

—Нет, конечно же, нет, но я ничем не могу вам помочь. Поймите же, у меня в

гостинице не осталось мест...

—Это я уже слышал, но сейчас уже ночь, на улице холодно. У вас что, совсем

нет места, где мы могли бы переночевать в тепле?

Хозяин вздохнул, посмотрел на Марию, затем на Иосифа. Он зашел в дом и

вернулся со светильником.

—Там, за домом, есть тропинка, которая ведет вниз. Пойдете по ней, она

приведет вас к хлеву. Там достаточно чисто — по крайней мере, для хлева, —

пожав плечами, он добавил: — И там достаточно тепло.

Иосиф не мог поверить своим ушам:

— ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ МЫ НОЧЕВАЛИ В ХЛЕВУ?

—Иосиф, — раздался голос Марии. Она слышала весь их разговор. Иосиф

повернулся и взглянул на нее. Она улыбалась. Он знал, что означала эта улыбка: хватит спорить.

Иосиф глубоко вздохнул.

—Ладно, спасибо, — согласился он и взял светильник.

—Странно, — пробормотал себе под нос хозяин гостиницы после того, как

Мария с Иосифом ушли. Повернувшись к жене, он спросил: — Как зовут того

человека, который снял все комнаты?

Открыв книгу постояльцев, женщина просмотрела записи и ответила:

—Странное имя: Софио. Должно быть, какой-нибудь грек.

Мы окружили хлев кольцом света, опоясав его сверкающим ожерельем. Все

ангелы собрались там, даже Михаил. Никто не сомневался, что Бог исполнит Свое

обещание, но никто не знал, как именно Он это сделает.

—Я согрел воду!

—Зачем так кричать, Иосиф? Я и так прекрасно тебя слышу.

Мария услышала бы Иосифа, даже если бы он шептал. Хлев был даже меньше, чем он себе представлял, но хозяин гостиницы оказался прав — там было

достаточно чисто. Я начал было выгонять оттуда овец и корову, но Михаил

остановил меня:

—ОТЕЦ ХОЧЕТ, ЧТОБЫ ВСЁ ТВОРЕНИЕ ВИДЕЛО ЭТО.

Мария вскрикнула и схватила Иосифа за руку, а другой рукой вцепилась в

кормушку с сеном. Сильная схватка заставила ее приподняться, затем она

нагнулась вперед.

—Ты что, уже рожаешь? — спросил Иосиф.

Она лишь посмотрела на него, ничего не сказав, но он все понял.

21

Спустя какие-то мгновения родился Ожидаемый всеми. Мне досталась честь

стоять на посту около супругов, лишь на шаг позади Михаила. Мы оба смотрели

на сморщенное лицо Младенца. Иосиф положил сено на дно кормушки, которой

суждено было стать первой кроваткой Иисуса.

Младенец был весь в Отца. Свет лучился от его личика и ручек. Та же слава, которую я видел, находясь в Его тронном зале, теперь сияла сквозь Его кожу.

Я понял, что должен петь, но не знал, что именно. У нас не было подобающей

песни, подобающих слов. Мы никогда прежде не видели Бога в облике младенца.

Когда Бог создавал звезды, слова нашей хвалы звучно раскатывались по вселенной.

Когда Он спасал Своих служителей, голоса наши пели Ему славу. Перед Его

престолом не было конца нашим славословиям. Но какой песней можно было

хвалить Бога, лежащего в кормушке для скота?

В этот момент случилось чудо. Когда мы смотрели на младенца Иисуса, завеса

нашего неведения вдруг начала спадать. На ангельские легионы снизошло

откровение.

Наш разум наполнился истиной, которой мы прежде не знали. Впервые нам

стал известен замысел Отца — спасти тех, кто носит Его имя. Он открыл нам то, что должно было случиться. Одновременно с удивлением и страхом каждый из

ангелов устремил свой взгляд на Младенца, точнее, на руки, которым надлежало

быть пронзенными.

—Когда в них будут заколачивать гвозди, — сказал нам Бог, — вы не станете

спасать Его. Вы будете видеть это, слышать это, вы будете желать спасти Его, но вы

не сделаете этого.

Парагон и Эгус обернулись ко мне, взглядом моля об объяснении. Мне нечего

было сказать им. Я служу моему Царю, и я должен стоять и смотреть, как Его мучат? Я

взглянул на Михаила, его лицо окаменело от страдания. Я понял, что он чувствует

то же, что и я. Приказ, услышанный нами, был непостижим для нас.

—КАК СМОЖЕМ МЫ МОЛЧАТЬ И БЕЗДЕЙСТВОВАТЬ, КОГДА ТЫ

БУДЕШЬ СТРАДАТЬ? - спросили мы хором.

Ответа не последовало. Софио что-то шептал. Я переместился поближе к нему, чтобы услышать его слова:

—Младенец дан нам, Бог даровал нам Своего Сына. Он поведет народ Свой.

Имя Ему наречется:

ЧУДНЫЙ,

СОВЕТНИК,

БОГ КРЕПКИЙ,

ОТЕЦ, ВОВЕКИ СУЩИЙ,

КНЯЗЬ МИРА.

22

Он будет изранен за их грехи, истязаем за то зло, которое они сотворили.

Наказание, благодаря которому они будут исцелены, Он понесет на Себе. Ранами

Его они исцелятся.

Вновь я слышал слова, впервые услышанные мною в тронном зале Царя. Но

понимать их я начал только сейчас.

Так значит, это Он. Эммануил. Он и есть дар Бога людям. Спаситель. Он спасет

людей Своих от грехов их.

—Достоин Агнец Божий, — прошептал я, склоняясь перед своим Богом.

Чувства переполняли мое сердце. Я повернулся к Марии, которая укачивала

Младенца, и заговорил. Она не могла меня слышать, да это и не имело значения.

Звезды небесные слышали. Все творение Божие слышало мои слова. И, самое

главное, мой Царь слышал меня.

— Знаешь ли ты, Мария, Кого ты держишь на руках? На твоих руках лежит

Дарующий благодать. Тот, Кто именуется Вечносущим, сейчас переживает первые

мгновения Своей жизни. Тот, Кого зовут Безграничным, припал к твоей груди и

сосет молоко. Ноги Того, Кто прогуливается между звездами, сейчас слишком

слабы, чтобы просто сделать шаг. Руки, вмещающие целые океаны, теперь —

маленькие младенческие ладошки. Того, Кто никогда не задал ни единого

вопроса, ты будешь учить тому, как называется ветер. Создатель твоей речи будет

учиться у тебя словам. Того, Кто никогда не претыкался, ты будешь носить на

руках. Того, Кто никогда не испытывал голода, ты будешь кормить. Царь всего

творения лежит на твоих руках.

—Что же это за любовь? — прошептал Михаил, и вновь все погрузились в

молчание, охваченные благоговейным изумлением. Наконец, Михаил вновь

раскрыл уста, на этот раз — для того, чтобы петь. Он начал очень тихо, медленно, раздельно произнося слова:

— СЛАВА, СЛАВА, СЛАВА В ВЫШНИХ БОГУ!