Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр.

своего существования Адам, первородный чело­

век, представлял собой всего лишь глиняного Го-

лема, он был лишен божественного духовного

начала. В Каббале, мистической книге древних

иудеев, оказавшей существенное влияние на

средневековых алхимиков, рассказывается, что

можно сотворить из красной глины подобие чело­

века — Голем величиной с десятилетнего ребен­

ка, написать на его лбу слово «жизнь» — и он

послушно станет исполнять волю каббалиста. Беда

только в том, что Голем очень быстро растет, тогда

достаточно написать на его лбу слово «смерть» — и

он рассыплется в прах. Деятельность Голема можно

направить как на добро, так и на зло; но беда тому

29

каббалисту, который позволит своему Голему до­

стичь гигантских размеров. Когда он захочет его

уничтожить, Голем может раздавить его под тя­

жестью собственных обломков.

Писатель дает жизнь своим героям, он сам по­

падает в зависимость от них. Так было с импера­

тором Адрианом, с Зеноном Лигром...

А в более широком плане вся культура для

М. Юрсенар — своеобразный Голем. Книги, карти­

ны, памятники дают человеку возможность «про­

ложить путь к собственному спасению», испытать

те чувства, которые он не успеет познать в дейст­

вительности, так как день его слишком короток и

слишком тесны стены его темницы. Один лишь

Пиранези мог раздвинуть их на листе бумаги, по­

летом своей фантазии протаранить каменную сте­

ну воздушным подвесным мостом, ведущим прямо

в небо.

От размышлений над жизнью и смертью форм

искусства Юрсенар переходит к ответственности

человека перед природой вообще. Ее волнуют все

аспекты того, что сейчас принято называть про­

блемой экологии. Чтобы личность что-то значила,

необходимо ограничить производство всего того,

что засоряет планету. В ее рассуждениях никакой

назидательности, ведь она пишет, как поэт, созда­

ет свою картину мира, imago mundi.

Поначалу читателю покажется, что мир писа­

тельницы далек от нас, от наших повседневных за­

бот. Нам ли до отплытия, например, на остров

Киферу в изящных одеяниях, едва намеченных

прозрачными красками Ватто? Однако по мере

30

чтения судьбы людей, той вереницы поколений,

принадлежавших одному роду (понятие, несколь­

ко отдаленное от нас, равно как и племя), сменяв­

ших друг друга на протяжении двух тысячелетий

(наших тысячелетий) на одном и том же куске

земли, который был поочередно и Францией, и

Бельгией, и Нидерландами, который завоевывали

то римляне, то испанцы, то немцы, а «род» все вы­

живал, гены переходили от отца к сыну, от матери

к дочери, сходство передавалось самым причудли­

вым образом, перескакивая через одно или два

поколения, — все это биение пульса жизни зримо

возникает перед нами, становится осязаемым в

нас самих.

А может, и у нас есть род и племя? В какую зем­

лю уходит корнями наше древо? Не в ту ли, что ве­

ками терзали то одни, то другие завоеватели?

Чего в нас больше, индивидуальных черт, отли­

чающих от других «нашу» личность, или того, что

характеризует «породу», переданную нам предка­

ми? Мы рассуждаем вместе с писательницей и

охотно соглашаемся с ее точкой зрения: личност­

ные черты проявляются в нас со временем, в на­

чале же жизни семья, быт, культура — все

предопределяет вне нас самих нашу форму пове­

дения. Ведь наш облик не только отражается в

зеркале, куда мы заглянули. Наш облик прежде

всего — в глазах тех, кто смотрит на нас с трево­

гой, надеждой и любовью, видя в нас продолже­

ние самих себя.

С. Ю. Завадовская

Илиада, VI, 145 — 146

— Сын благородный Тидея,

почто вопрошаешь о роде?

Листьям в дубравах древесных

подобны сыны человеков.

Перевод Н. Гнедича

Часть первая

НОЧЬ ВРЕМЕН

В книге, которая вместе с этой должна соста­

вить своеобразный диптих, я попыталась воскре­

сить супружескую пару начала нынешнего века,

моих отца и мать, затем проникнуть в глубь веков,

к предкам со стороны матери, обосновавшимся в

Бельгии в XIX веке, и, наконец, довести повество­

вание до Льежа эпохи рококо *, а то и средних ве­

ков, хотя все больше пробелов, а силуэты все

расплывчатее. Раз или два усилием воображения,

освободившись от пут связывавшей меня семей­

ной хроники, я попыталась дойти до Древнего Рима

и даже более ранних времен. В этой же книге я бы

хотела проделать обратный путь: отправившись из

неизведанного далека, добраться, сужая угол зре-

33

3-1868

ния, но вглядываясь пристальнее в человеческие

характеры, до Лилля XIX века, чтобы поведать о

весьма достойной, но разобщенной супружеской

чете крупного буржуа и состоятельной буржуазки

времен Второй империи, наконец, о моем отце,

вечно пребывавшем в бегах, о маленькой девочке,

постигавшей жизнь на холмах французской Флан­

дрии в 1 9 0 3 — 1 9 1 2 годах. Если мне будут отпуще­

ны время и силы, возможно, я продолжу рассказ

до 1914-го, до 1 9 3 9 года, до тех пор, пока перо не

выпадет из моих рук. Там будет видно.

На эту семью, а точнее, семьи, переплетение

которых и образует моих предков по отцовской

линии, я попытаюсь взглянуть со стороны, найти

их место — весьма скромное — в необозримости

времени. Оставим эти человеческие песчинки,

этих людей, которых давно у ж е нет на свете, и

перенесемся во времена, когда их еще не было и

в помине. Сменим и декорации: оставим позади

Вокзальную площадь, крепость Лилля, башни Бай-

ёля, улицу «аристократического вида», замок и

парк — такими, как запечатлели их старые от­

крытки с местными видами и достопримечатель­

ностями. Поднимемся ввысь из этого уголка

департамента Нор, который прежде был частич­

кой испанских Нидерландов *, а еще раньше ку­

сочком Бургундского герцогства, Фландрского

графства, Нейстрийского королевства и бельгий­

ской Галлии. Пролетим над ним в ту эпоху, когда

он не был еще заселен и не имел названия.

«До сотворенья мира!» — высокопарно вещает

в своей комической речи расиновский Интиме *.

34

«Пора бы перейти к потопу!» — восклицает судья,

подавляя зевок. Речь и в самом деле пойдет о пото­

пе. Но не о том мифическом, поглотившем земной

шар, и даже не о простом наводнении, оставившем

след в памяти перепуганного населения, а о тех

приливах, что с незапамятных времен на протяже­

нии веков то заливали, то обнажали берег Север­