Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

Старик Периклос же зачитывал кульминацию. Подъехавший к лугу турки, надо сказать, никого не расталкивали, вели себя вежливо – старший, усач, даже отвечал на поклоны.

Ага… Вот Пурим и Фекла спешились… Встали у раскидистой березки, невдалеке… смотрели, как кланялись вышедшие на сцену артисты. Довольные зрители громко хлопали в ладоши и одобрительно свистели. Оранжевое солнце садилось где‑то за Дунаем, посреди черных отрогов гор. Темнело.

Это хорошо, что темнело.

Не вызвав – пока не вызвав! – никаких подозрений, актеры принялись сворачивать сцену. Зрители расходились. Даже сипахи, и те потихоньку направили коней к пристани. За ними, взобравшись в седла, медленно поехали и Пурим со своей спутницей.

Не узнали! Ну, мудрено было бы узнать – Лешка ведь тоже не терял времени даром, за пару минут превратив сошедшего за подмостки Аргипа в истинного цыгана. Даже платок ему на голову повязал этаким цветастым тюрбаном, а уж грима не пожалел – не цыган подучился – негр! Когда вышли на поклон, старик Периклос удивленно вскинул брови – зачем, мол? Но потом махнул рукой – все равно, пьеса‑то уже кончилась.

– Господа балаганщики, кто тут из вас именем Алексий? – звонко спросил подбежавший мальчишка.

– Ну – я, – отозвался Алексей, улыбнувшись так, что мальчик с ужасом бросился было прочь – еще бы, в таком гриме, да в сумерках, Лешка явно сходил за черта!

– Вымылся бы ты, что ли, побыстрей, – засмеялся толстяк Леонид. – А то и правда, всех в деревне перепугаешь. Эй, мальчик! Не убегай! Что ты хотел сказать‑то?

– А он не черт, дядько? – мальчуган так и не решался подойти ближе.

– Да не черт, нет, не бойся.

– А пусть тогда перекрестится!

– Да легко! – Лешка быстро перекрестился на церковь. – Ну, теперь‑то поверил? Говори, что там у тебя.

– Хозяин велел сказать, что договорился. И велел напомнить, что с вас две «беленьких».

– Две «беленьких»?! А‑а‑а! – до Лешки, наконец, дошло. – Так ты – мальчик Микола?

– Да, я у него служу, – мальчуган важно поковырялся в носу.

– А что он тебе еще сказал? – Алексей подошел ближе.

Мальчуган снова попятился, видать, не поверил‑таки до конца в то, что Лешка – не черт. Покивал:

– Нет, хозяин больше ничего не сказал. Просто сказал, что все уладил.

– Гм… Ну, что же… – задумался Алексей. – Тебя‑то он тогда мог бы и не посылать – мы ведь все равно к нему возвращаемся. Ладно, там с ним и поговорим…

– Ты сходил бы к ручью, – снова посоветовал Леонид. – Да и напарника своего прихватил бы… мы‑то уже умылись.

– А, успеем, – лениво отозвался молодой человек. – На постоялом дворе умоемся. Эй, парнишка… А сипахи где обычно ночуют?

– Да нигде, – обернулся посланник Микула. – Они вообще никогда на ночь не остаются – в соседнее село скачут или в Златицу, там у них крепости.

– Вот как, значит… – ускорив шаг, старший тавуллярий догнал мальчишку, оставив позади неспешно шагающих коллег по труппе. – А ты не знаешь, зачем они вообще сегодня приехали?

– Ищут кого‑то, – паренек шмыгнул носом. – То ли конокрадов, то ли воров. Сейчас к пристани поехали – там какой‑то корабль должен подойти.

– Корабль?

– Ну да, турецкий. Пойдет до Никополя и обратно – они всегда так плавают. Туда – сюда.

– Патрулируют, значит… ладно, посмотрим, что там разузнал твой хозяин?

Микол встретил артистов с восхищенной улыбкой:

– Ну, вы молодцы. Даже не ожидал. Здоров было, очень!

– Мы еще и не так можем, – скромно потупил глаза мэтр, было видно – очень довольный похвалой и вообще всем сегодняшним днем.

– Так что ты хотел сказать? – улучив момент, когда поблизости никого не было, подошел к хозяину Алексей. – Как раз и две аспры я уже припас. Те, что и обещал. Твой мальчишка подбегал, сказал, что ты, вроде как, с кем‑то договорился.

– Договорился, – проворно спрятав деньги, ухмыльнулся Микол. – Утром, раненько спуститесь к причалу. Там, слева, стоит барка, «Злато Прамена» называется. Спросите там шкипера Данчо Ребова, он все устроит.

– Отлично! – Лешка обрадовано потер руки. – Ну, просто прекрасно все складывается.

– Не все так складно, – поспешил огорчить хозяин постоялого двора. – «Злато Прамена» идет не до самого Видина.

– Ну, нам хотя бы так… Уж там как‑нибудь доберемся.

– И не с самого утра… Вы тоже там с ранья на пристани не шатайтесь, затаитесь где‑нибудь, там будет стоять длинный узкий корабль – галера «Калим‑бей». Турецкий. Дождетесь, когда он отвалит от причала и скроется из глаз. Только тогда – не раньше – и отчалит шкипер Ребов… Господи! Да что ж ты такой черный?!

– Свечи у тебя чадят… Не беспокойся, все сделаем, как ты сказал.

Кивком поблагодарив Микола, Алексей быстро направился в людскую – спать, а заодно и предупредить напарника, чтоб не спешил умываться. К слову сказать, сегодня в людской оказалось куда просторнее, нежели вчера – ярмарочный день закончился и почти все крестьяне разъехались по домам… Нет, вовсе не все! Вот кто‑то вошел, громко хлопнув дверью, споткнувшись, чуть не упал. Выругался… Опустившись на колени, куда‑то пополз…

– О, девчонки!!!

Давешний свинорылый горлопан! Не уехал, оказывается, тля.

Наклонившись, невежа сильно затряс за плечо одного из близнецов, того, что оказался к нему ближе:

– Эй, эй, вставай, девочка! Нам с тобой будет хорошо.

– Да пошел ты! – проснувшись, «Электроник» оттолкнул хама, и тот, грубо выругавшись, с размаху ударил его кулаком в лицо.

Лешка тут же вскочил на ноги, пинком отправив свинорылого к дальней стене.

– Ах, вас двое! – злобно зарычал тот, вытаскивая из сапога нож.

В пробивавшемся чрез окна тусклом свете луны угрожающе блеснул клинок.

Ввух!

Бросившись на новую жертву, словно разъяренный бык, верзила – да, пожалуй, нахала можно было назвать и так, парень оказался неслабый – несколько раз взмахнул ножиком, стараясь поразить соперника в грудь. Алексей, однако, чего‑то подобного ожидал и встретил во всеоружии – ударил нападающего ногой в руку, выбивая нож. С жалобным звоном клинок улетел на пол, да там где‑то и затерялся. Лешка рванулся вперед… и упал, споткнулся о чье‑то спящее тело. Тело выругалось, обдав старшего тавуллярия крепким сивушным запахом. И тут же сверху навалился верзила. Упал, придавил своим немаленьким весом, и короткие сильные пальцы его потянулись к Лешкиному горлу. Чеснок! Как же сильно разит от него чесноком! И еще – потом, и еще чем‑то поганым… дерьмом, что ли?

Лешка вывернулся, въехал в свинорылого лбом, тот, засопев, ослабил хватку… и Алексей с силой ударил его ладонями по ушам.

– А‑у‑у‑у, – заверещал тот, словно кастрируемый кот.

Дернулся, ухватил Лешку за грудки, рванул – послышался треск ткани.