Алёна Половнева - Хюльдра

- Если бы ты знала, что это он сделал с тобой, ты бы оставила ребенка?

- Да, - без колебаний ответила Алиска, опрокинув в себя еще стопку и закурив.

Пашка покрутил пальцем у виска.

- Я не знаю, как поступишь ты, - сказал он, вытащив сигарету из ее пачки, - но я не желаю больше иметь с ним ничего общего.

- Я не вернусь в Россию, - заявила Алиса, глядя ему в глаза.

Павел опешил, но уже через секунду согласно кивнул.

- Если есть возможность удрать от всего этого кошмара, то почему бы и нет, - пожал он плечами. Алиса благодарно улыбнулась ему.

Они помолчали.

- А я тогда разведусь и женюсь на Нинке, - сказал вдруг Пашка, - я ее люблю, хоть она и дура конченая.

Алиса улыбнулась. Он сказал «люблю»! Пашка, который не верил во «все эти сопли», смеялся над ней и Лавровичем, приговаривая, что они – глупыши, потому что раскручивают драмы из ничего и сами придумывают себе «проблемы в отношениях», вместо того, чтобы «божественно совокупляться».

Алиса вдруг прониклась благодарностью к мирозданию за своевременную встречу с Бьорном, которая разрушила чары, наложенные Лавровичем. Десять лет! Десять лет она любила только его, смотрела ему в рот и ловила каждое его слово! Она изучила каждый оттенок его голоса и каждый жест. Она знала, какие конфеты он любит, алгоритм приготовления «правильного кофе» и в каком порядке должны лежать трусы в его ящике для белья. Если бы не эти волшебные норвежские каникулы, то какова была бы ее реакция на известие о том, что четыре года назад именно Лаврович избил и изнасиловал ее?

- Зачем он это сделал? – спросила она вслух.

Пашка пожал плечами и бросил на стойку несколько разноцветных бумажек.

- Ты не хочешь ему отомстить? - вдруг спросил он.

Алиса помотала головой.

- Я переслала видео Анфисе. Уж она-то придумает для него жестокое и бесчеловечное наказание, даже если я попрошу ее ничего не предпринимать.

Павел скептически хмыкнул. Ему хотелось сделать что-то немедленно.

- Пойдем хотя бы утопим его ноутбук!

Сейчас, лежа среди горы подушек с разламывающейся надвое головой, Алиса, как ни старалась, не могла вспомнить, как они вышли из бара и как добрались до пристани. Хмель накрывал их, постепенно и незаметно: чем больше они успокаивались, тем больше ощущали слабость в ногах и туман в голове. Уходили с пристани они совсем пьяненькими и неизвестно, каков был их маршрут, и где планировалась конечная остановка.

Алиса открыла глаза и приподняла голову. Наволочка на подушке не отельная. Поморщившись, она повернулась на правый бок и узнала интерьер Васиной студии на Dronningens gate 15.

«Надеюсь, я не притащила Павла Проценко, самого трепливого жителя города Б, в квартиру, где живет мой якобы погибший брат!».

- Привет, пьянчужка! – сказал Вася, появляясь в ее поле зрения, - тебе все утро Аська названивает.

- Ради Бога, не ори, - жалобно попросила Алиса, с трудом принимая сидячее положение.

Брат со смехом подал ей ее мобильный: тридцать восемь пропущенных звонков и одно смс. Похоже, Аська посмотрела видео…

Алиса открыла сообщение.

«Ответь мне, где бы и с кем бы ты ни была!» , - велело смс.

«Я в порядке. Я просто напилась. Эмоционально стабильна. Даже чувствую облегчение» , - быстро набрала Алиса и нажала «Отправить».

- Мог бы и ответить на звонок, - проворчала Алиса, спуская ноги на пол и уже заранее зная ответ, - видишь же, человек за меня волнуется! Мог бы поднять трубку и хотя бы сообщить, что я в безопасности, хоть и без сознания.

Вася поморщился.

- Ты торопишь события, - сказал он тихо, - и не кривляйся!

Пока брат не смотрел на нее, Алиса передразнивала его, как первоклашка.

- Она бы тебя не съела, - упорствовала Алиса, но заметив саркастический Васин взгляд, немного сдала позиции, - ну ладно, надкусила б чуток.

Вася пожал плечами и, отмахнувшись, скрылся на балконе.

Алиса помнила, что ее брата тревожило то же, что и ее: равнодушие любимого человека. И трубку он брать не стал, потому что боялся снова, хоть и на минуту, окунуться в эту сухость и безветрие.

Завибрировал смартфон.

«Отлично, если не врешь! Люблю тебя. А его уничтожу» , - написала Анфиса.

«Не вру, честное заваркинское. Не шлепай его слишком сильно))» , - ответила Алиса.

«Не вздумай проболтаться Ваське! Он нас на кусочки порвет! И удали это сообщение сразу же, как прочтешь!» , - такое сообщение было послано Анфисой вдогонку.

Анфисе никогда не нравился Лаврович. Особенно ее неприязнь обострялась в те моменты, когда она находила Алису переживающей их очередной разрыв. И каждый раз в эти моменты, она порывалась как-нибудь затейливо, «по-заваркински», ему отомстить, но Алиса не позволяла. Она знала, что за разрывом обязательно последует примирение, но никогда не отказывала себе в праве выплеснуть эмоции. Лаврович при расставаниях не выбирал выражений, вбивая ей в голову воспитательные максимы. «Ты вульгарная». «Ты ничем не увлекаешься». «Ты мне не нужна» или «Мне нужна не такая». Все это выводило Алису из равновесия, и ей нужно было довольно много времени, чтобы прийти в норму.

Алиса теребила пальцами ног лохматый прикроватный коврик и ждала, когда уймутся тошнота с головокружением.

«Я раньше не придавала значения тому, как это звучит. И тому, с какой силой он иногда стискивает мои руки и шею. На мне оставались красные следы, которые потом превращались в фиолетовые синяки».

Алиса вспомнила прикосновения Бьорна: как нежно он скользил костяшками пальцев по ее щеке, как крепко обнимал и куда целовал. Даже его самые страстные ласки не оставляли кровоподтеков на Алисиной белой чувствительной коже.

Алиса не соврала сестре: она действительно чувствовала облегчение. Как будто это мерзкое видео стало скальпелем, вскрывшим застарелый и причиняющий боль нарыв, а те вопросы, которые они с Пашкой задавали друг другу и ответы на них, которые они тут же давали сами себе, даже не утруждаясь их озвучиванием – кюреткой, которая выскоблила гной и плесень из их душ. Но от эмоциональной стабильности Алиса была далека: ей хотелось то ли плакать, то ли смеяться, то ли забиться в темный укромный угол и рычать оттуда на весь мир, как раненый барсук.

Она испытывала благодарность к сестре за то, что та не бросила копаться в этом деле. Наверняка сейчас Анфиса была близка к тому, чтобы освежевать и разделать ее мучителей, после выставив их жалкие тушки на всеобщее обозрение. Но в то же время Алиса не хотела никаких раскопок и никакой публичной порки, только чтобы произошедшее в лодочном сарае в ту ночь осталось, наконец, в прошлом.

Алиса боролась с искушением поплакаться Васе – самому надежному и верному мужчине в ее жизни, но она знала, что эффект, который произведет на брата новость, что ее маленькая вредная Алиска, его любимая девочка, была избита и изнасилована в каком-то лагере под городом Б, будет эквивалентен взрыву бомбы в двадцать одну килотонну. Примерно, такой, какую сбросили американцы на Нагасаки в 1945 году.