Алёна Половнева - Хюльдра

- А ты сидел и смотрел, как меня насилуют, - холодно сказала она, поднимаясь с лавочки и делая шаг ему навстречу.

Олег опешил. Он глупо, не по-мужски, хлопнул ресницами и уставился на Алису, прикидывая, откуда и как та узнала о ночи в лодочном сарае.

- Ты говоришь о том, когда твой мужик тебя отодрал при всех? – нашелся он.

- Нет, - сказала Алиса, сузив глаза и делая еще один маленький шажок, - я говорю о том, как меня накачали рогипнолом, привели на ваше уродское сборище, раздели и отдали в лапы насильнику, почему-то приняв его за моего мужика.

Алису захлестывал гнев. Олег стал первым человеком из лодочного сарая, которому можно было предъявить обвинения. Алиса упивалась своей правотой до того момента, как в ее голове всплыл опостылевший ей вопрос.

«Чем я заслужила?».

- Чем я заслужила такое обращение? – взревела она в отчаянии и кинулась на Олега, лупя его кулаками куда придется, - почему вы сделали со мной это? Что ты от меня хочешь?!

Из Алисиных глаз хлынули слезы, размывшие противника до состояния нечеткого пятна, но она не перестала молотить его кулаками. Ее ярость вела ее, и она почувствовала, как щелкнула под ее рукой челюсть Олега, как сбилось его дыхание. Алиса подумала было, что побеждает, и что этот хорек никогда не сможет использовать «Беретту» против человека, как вдруг…

- Чокнутая стерва! – прохрипел он и, размахнувшись, ударил Алису в висок рукоятью пистолета.

Алиса погрузилась в темноту.

***

Она поднималась по холму. Ее окутывала темнота, влага, падающая на нее сверху тугими каплями, заставляла зябко ежиться. Холм было перерезан тропинками, словно морщинами, а на вершине стоял старый заброшенный дом из серого камня. Его северная сторона была покрыта мхом, южная подпорчена дождями, а западное крыло освещалось неровным светом. Как и сто ночей до и сто ночей после в зале с наборным паркетом и полированным обеденным столом горел огонь в камине.

Алиса в мгновение ока вознеслась на вершину холма, дернула почерневшую от времени входную дверь и двинулась по коридорам, не издавая ни единого звука. Она знала этот дом. В нем жили ее Три Истории.

История первая. 2005 год. Февраль. Город Б. Квартира Алисы.

- Ты проститутка? – спросил дерганый молодой человек. Он был наголо обрит, постоянно шмыгал носом и умоляюще смотрел на Алису своими черными, какими-то мертвыми глазами. Какие-то два темных безводных колодца, а не глаза.

- Да, - сказала она, надеясь тем самым пресечь его домогательства.

Алиса жила в двухкомнатной «хрущевке», доставшейся от родителей. Простенькая обстановка ее жилища напоминала больше квартиру, снятую для свиданий, нежели квартиру молодой девушки. Вася сотни раз предлагал провернуть здесь хотя бы косметический ремонт и выкинуть рухлядь, что знала три-четыре поколения семьи Заваркиных.

- Поживешь пока у нас, - уговаривал он, - я знаю ребят хороших, они провернут все за пару месяцев.

Алиса отказывалась. Ей не хотелось ввязываться в столь сложное мероприятие, куда-то переезжать и вообще лишний раз шевелиться. Ей казалось, что она пустила корни в этот старый полуразвалившийся раскладной диван, который, впрочем, никогда не бывал сложен.

- Это ужасно, Лисенок, - сетовал всякий раз Сан Саныч Барашкин, оставаясь на ночь, - давай я тебе хотя бы кровать куплю. Ее доставят, соберут…

Алиса строго посмотрела на него. Она категорически отказывалась от всех его подарков: упрямо возвращала в магазины платья и драгоценности, рассовывая возвращенные деньги по карманам своего любовника, и даже каким-то чудом умудрилась вернуть подаренную машину в салон.

- Упрямый мой Лисенок, - сказал Барашкин, погладив Алису по стриженому затылку.

Она тогда только-только принялась за эксперименты с внешностью, и от стрижки к стрижке волосы на затылке становились все короче, тогда как челка оставалась прежней длины, и на досуге раскрашивалась Алисой во все цвета радуги. Когда хитрый Сан Саныч, понял, что его молоденькая любовница решила стать законодателем мод для всех панков города Б, он подарил Алисе то, от чего та не смогла отказаться. Это была редкая диковинка по тем временам – ботинки Dr. Martens, сделанные на заказ. На темно-зеленой коже были выдавлены танцующие женские фигурки – тонкие, звонкие, с развевающимися волосами, выделывающие пируэты – задник был оббит шипами и заклепками, а на язычке было готическими буквами выведено – «hulder».

- Ты просто змей, - прошептала ошеломленная Алиса, нежно поглаживая ботинки, будто те были новорожденными котятами. Барашкин счастливо смеялся, ощущая себя богом и дьяволом одновременно. Он понял, что и как надо дарить этой удивительной девушке, чтобы сделать ее счастливой. Пусть даже против ее воли!

- Лисенок, я старый человек, - сетовал Сан Саныч, - я не могу спать на жестком, у меня спина болит.

- Бедненький мой, - Алиса гладила его по голове и нежно целовала куда-то в ухо, отчего Барашкин мгновенно забывал, что только что назвал себя старым.

После двух недель нытья и демонстраций стариковской немощи, которые, впрочем, заканчивалась отнюдь не стариковским сексом, Алиса сдалась и позволила купить кровать. Барашкин не растерялся и выбрал к ней постельное белье из египетского хлопка, пару легких одеял из какого-то современного материала и две тумбочки с настольными лампами. Алиса не заметила белье, одеяла не отличила от своих, синтетических, а тумбочки и лампы приняла за части кровати – словом, все получилось так, как и рассчитывал заместитель губернатора города Б, ответственный за информационную политику в регионе.

Они опробовали кровать тут же, даже не подумав задернуть шторы.

Именно тогда Алиса увидела его.

Из окна ее спальни отлично просматривалась крыша соседнего дома, пятиэтажки, приютившей в квартире на последнем этаже разудалую компанию какой-то политизированной молодежи. Они часто устраивали посиделки, которые неизменно заканчивались постельными игрищами. Алиса иногда стояла у окна по вечерам, выключив верхний свет, и с любопытством наблюдала за тем, как «будущее страны» косит свальный грех.

Иногда они уединялись парочками на плоской просмоленной крыше, а иногда и вовсе оттуда падали, отделываясь ушибами и переломами. У пьяных, как известно – свой бог, к тому же двор украшал буйно разросшийся палисадник, состоящий, в основном, из пышных и упругих кустов сирени, которые и смягчали падения пьяниц с мая по сентябрь. Но недавно по требованию жильцов кусты вырубили, а палисадник заасфальтировали, превратив в парковку, и теперь дворник, противно шваркая лопатой по утрам, исправно очищал ее от снега.

Тем вечером, когда Алиса впервые увидела Черноглазого, было тепло и безветренно: это была оттепель перед днем Святого Валентина.