Том Уикер - На арене со львами

В тот день Андерсон добирался до Капитолия больше часа, и, когда автоколонна остановилась на площади, с ними осталось всего десятка полтора машин да автобус с журналистами, репортерами и помощниками Андерсона. Но все равно их в общей сложности было не меньше сотни, и когда Андерсон со своей когортой стал медленно подниматься по длинной лестнице Капитолия — телевизионщики воспользовались этим и установили камеры наверху — горстка жирных, ленивых полисменов уже была бессильна что-нибудь сделать. Что это были за полисмены, вы знаете: двоюродные братья и зятья важных персон, которым удалось-таки пристроить своих никчемных родственничков к государственной кормушке. Один чуть не целую милю размахивал своей дубинкой перед уполномоченным Андерсона, но толпа двинулась прямо на него и беспрепятственно вошла в вестибюль, а туристы, которые в это время осматривали здание, либо поспешили улизнуть, либо присоединились к шествию.

Мы громко протопали по коридору к губернаторскому кабинету, причем фоторепортеры со своими камерами все норовили забежать вперед, газетчики выкрикивали Андерсону вопросы, задние ряды напирали на передние. Толпа была настроена вполне миролюбиво, хоть и возбуждена, а это всегда опасно. Возбуждение каждую минуту может перейти в ярость, и я боялся, как бы кого не затоптали. Что говорить, мы то и дело попадаем в оборот и похуже. Просто не понимаю, что сейчас творится с людьми, они только и знают, что демонстрируют и маршируют. Я всего лишь репортер, а не политический обозреватель, не то, что Морган, но, проведя тогда день с Хантом Андерсоном, я впервые почувствовал, как эти шествия затягивают.

Андерсон шагал впереди, возвышаясь над толпой, так что даже идущим в самом хвосте было видно его голову. У кабинета губернатора он выступил вперед, повернулся к толпе, поднял руки и крикнул — что именно, я не разобрал, может, просто: «Подождите минуту!» Как бы то ни было, его призыв, а главное, воздетые руки мгновенно подействовали на людей. Все остановились и умолкли. Так что если вам кто-то скажет, что Хант Андерсон не обладал магнетизмом, не верьте ему.

— Давайте-ка потише, друзья,— сказал он,— и прошу вас не напирать, иначе вы ничего не услышите.

Тишина настала мертвая, ну прямо как в церкви. Первыми в дверь приемной вошли телевизионщики, согнувшись под тяжестью своей аппаратуры, и звукооператоры, потом Хант и распорядитель, а за ними проскользнули некоторые из репортеров. Я стоял возле самой двери, но тут один сукин сын из телеграфного агентства оттеснил меня своей толстой задницей и пролез вперед, хотя по коридору он все время шел позади меня. Так что видеть я ничего не увидел, зато слышал каждое слово. «Мы хотим повидать губернатора»,— говорит Андерсон. В ответ раздалось ворчание. Мы, местные, сразу догадались, что ворчание это исходит из уст Каппи Уэбба — губернаторского административного помощника, который на самом деле ворочал мозгами за-место своего хозяина, хоть и не больно много было их у него самого. Каппи служил уже при третьем не то четвертом губернаторе и, по слухам, перед началом предвыборной кампании предупреждал Вашингтон, что делать ставку на губернатора значит наверняка проиграть, а однажды после обеда, куда пригласили журналистов, которые подвизаются в Капитолии, когда все, по обыкновению, напились вдрызг, да и Каппи основательно налакался, я собственными ушами слышал, как он говорил про губернатора, что это совершеннейшая дубина: поручи ему продать девку матросам, и то не сумеет. Сам-то Каппи был не дурак и не трус, может, даже не такой уж и подлец, любой репортер, который имел с ним дело, подтвердит, что перед тем, как солгать, Каппи обязательно намекнет об этом, чтоб никто не принял его слова за чистую монету да не попал впросак.

— Итак, вы говорите, губернатора нет? — донесся до меня голос Андерсона.— Ну что ж, подождем, пока он вернется.

Каппи снова заворчал:

— Он сегодня уже не вернется.

— Не вернется? Но вот же его расписание на сегодня,— говорит Андерсон,— тут у него назначены деловые встречи в этом самом кабинете, где мы сейчас находимся.

Но Каппи был не из тех, кто пасует перед очевидностью:

— Расписание иногда приходится менять.

— Тем не менее мы подождем,— сказал Андерсон.— А где он сейчас?

Каппи откашлялся оглушительно и хрипло, будто бульдозер заскрежетал.

— В университете. На заседании ученого совета.— Университет был на юге штата, в двух часах езды от столицы. И все отлично знали, что губернатор посещает заседании совета только в те дни, когда бывает футбольный матч между университетскими командами.

— Это мероприятие у него на сегодняшний день не запланировано.— Хант слегка повысил голос, и среди толпы в коридоре пробежал шепот, что губернатор дал деру по пожарной лестнице.— Что же это у вас здесь за порядки?

— Мы, сенатор, не связываем себя железными путами, как иные,— проворчал Каппи.— Мы проявляем гибкость.

— По-вашему, это гибкость — удрать на другой конец штата, зная, что мы идем к нему, чтоб ответить на те самые вопросы, которые он же и задал?

— Вы, сенатор, видно, даже не представляете себе,— невозмутимо ответил Каппи,— на какую гибкость мы способны.

Позднее Каппи признался одному из репортеров, с которым водил дружбу, что пытался отговорить губернатора от этой дурацкой выходки с двадцатью вопросами, но тот уперся, как осел. Ну, а уж когда каша заварилась, он решил спровадить губернатора через задние двери — все меньше сраму, чем допустить его встречу с Хантом Андерсоном лицом к лицу перед объективами телекамер. «Андерсон ощипал бы его так, что полетели бы пух и перья»,— сказал Каппи репортеру, по он, Каппи, этого не допустил. Операторы с телекамерами стали выходить из кабинета, толпа подалась назад, и я, воспользовавшись этим, от души всадил локоть под ребра этому толстозадому сукину сыну из телеграфного агентства. Андерсон встал в дверях, загородив собою весь проем.

— Что ж, друзья,— сказал он спокойно, не повышая голоса, но так, что каждое его слово было слышно в самом дальнем конце коридора,— видно, придется мне отвечать на эти двадцать вопросов заочно.— Я думал, сейчас стены рухнут — такой раздался хохот и шум.— Ну, ладно, пойдемте отсюда подобру-поздорову, не будем людям мешать — они ведь работают, а телеоператоров пригласим с собой и будем вести игру по своим правилам.

Представляете, какой материал я принес в редакцию в тот единственный день, когда получил задание написать об Андерсоне. Мою статью тиснули на первой полосе — ну как же, эдакая сенсация, и что там Каппи ни говори, я до сих пор убежден: именно в тот день Андерсон и обеспечил себе победу у нас на первичных выборах. Вечером весь штат смотрел, как он, стоя на ступеньках Капитолия, отвечает на вопросы губернатора, а губернатора нет и в помине. С тех пор куда бы Андерсон в нашем штате ни приехал, кто бы ни собрался его слушать, Андерсон обязательно ставил рядом с собой пустой стол, открывал саквояж, вытаскивал оттуда листок с двадцатью вопросами и приглашал губернатора прийти и занять место — сейчас он, Андерсон, ответит на его вопросы и скажет правду, чистую и крепкую, как виски.