Admin - i 77717a20ea2cf885

- Ты - друг! - торжественно возвещаю. - Да мне штаны эти и рубахи - прости, конечно, но куда важнее этого платья, хоть оно и замечательное. А зачем так много?

- Так твой же медведь... ладно, - поправляется она, - наш медведь не додумается до таких мелочишек. Им, мужикам, только бы воинскую справу подобрать - от и до, вот на это у них ума хватит, это они могут. А чтобы носки тёплые да платок носовой, да пару трусиков лишних в дорожный мешок сунуть - это для них высшая математика. Вот нам, девочкам, и приходится друг о дружке заботиться. Давай обнимемся, что ли, - говорит растроганно, - тебе не подскажешь - не догадаешься...

От души обнявшись, мы какое-то время сидим молча. Затем она бодро хлопает меня по плечу.

- Молодец! Всё понимаешь! Пойми и то, что придётся сейчас к народу выйти. Это ж местный этикет, раз встретила - надо и поприсутствовать. Сделай вид, что приглядываешь, всё ли у гостей дорогих в порядке, довольны ли. Никто тебя не заставляет с ними любезничать, пройдёшься, поулыбаешься - и сиди себе в уголке. Я ж не просто так сюда припёрлась, а как группа поддержки.

- Лора, - я порядком расчувствовалась. - Ну, скажи, на кой я тебе сдалась? Ты меня так обхаживаешь, что мне неловко становится, я же тебе и ответить ничем не могу!

Она смотрит грустно.

- Со мной так не возились, - сказала. - Просто помню, каково это - одной в дерьмо окунаться. Тебе ещё свезло, Гала сразу к русичам привела, а меня забросило аккурат на границу восточного и европейского квартала, да в такую дыру, к местным боссам, что хлебнула там полной ложкой. Всего хватило. А когда Аркадий у меня завёлся, пришлось и его отбивать, он даже драться тогда не умел. Это уж после я на Васюту наткнулась, без него - не знаю... нет, пробилась бы, конечно, но с большей кровью. Поэтому ещё до того, как в Мастера попасть, стала вместе с другими новичков отлавливать, хоть как-то помогать удержаться на плаву. Ты просто не знаешь, каковы здесь бывают люди. Злые, как сам этот Мир.

Щелчком сшибает пылинку с моего рукава.

- Всё, подруга. Пошли службу нести. И улыбайся, улыбайся застенчиво, как ты можешь, они от этого просто тащатся...

Мы чинно обходим зал, я послушно улыбаюсь. Пироги мои расходятся на "ура", гости довольны, поглядывают благосклонно, иные и руку уважительно к сердцу прижимают, а что ещё нужно хозяйке! На отношения больше, чем уважительные, не отваживаются, потому как - вот он, в углу, громадный Васюта, и вот он, за свободным столом скромненький оборотень, которому только намекни на нескромный интерес к его пассии - и неизвестно, чем это закончится: то ли конь понесёт, то ли собственный пёс укусит. К сэру Аркадию мы и подсаживаемся.

У стеночки неподалёку кем-то заботливо пристроена гитара. Лора делает страшные глаза.

- Если уж новенькие начнут бузить, тогда и споёшь, чтобы отвлечь. Поняла? А так - не балуй их. По рюмочке опрокинем?

- Сами - как хотите, ребята, а я не люблю.

- Расскажи о себе, - неожиданно просит она. - Я ведь здесь уже десятый год, волей-неволей скучать начинаю. С малолетками говорить не о чем, а нашего возраста здесь мало кто появляется, да не с каждым сойдёшься. Ты сама откуда?

Васюта ставит перед нами стопочки, Лоре наливает доверху, мне плещет на донышко, больше для виду и для поддержания компании. Аркадию не предлагает. Видать, у оборотников свои отношения со спиртным.

- Заботливый ты наш, - насмешливо-нежно говорит Лора. Провожает Муромца взглядом. - Ну, давай, подруга, начинай...

За неполный час она грамотно вытаскивает из меня всю подноготную, мне даже невольно приходит на ум сравнение с Галой. Но в отличие от ведуньи, Лора о себе ничего не скрывает. Да, здесь уже десятый год. Родом из небольшого российского городка, тоже, кстати, из казаков, только я из донских, а она из кубанских... Попала сюда с Аркадием практически одновременно, и, чтобы не пропасть, решили они друг за дружку держаться, пока выкарабкиваться из своих Сороковников будут. Так и прошли до Финала - вместе. А когда открылся перед каждым портал - личный, в его собственный мир - поняли простую вещь: что ежели сейчас разойдутся по домам - больше не встретятся.

- ...А он посмотрел на меня своими синими брызгами, - при этих словах Аркадий рдеет, как юная девушка, - и говорит: Ло... Впервые ты меня так назвал, помнишь? Ло, говорит, этот Мир, конечно, сволочь порядочная, но без него мы не встретились бы. Как хочешь, но я тебя не отпущу.

- И что? - замираю я. Хотя вот она, концовка рассказа, передо мной сидит. Но до чего ж мы любим про любовь послушать!

- Что... И пошли мы обмывать Финалы в ближайший кабак, да на всю ночь и загуляли, чтобы порталы уж наверняка без нас закрылись. На всю ночь...

Губы её сами собой складываются в мечтательную улыбку, как будто вспоминает она о чём-то необыкновенно приятном. Глаза уже давно туманятся.

- Не жалеешь, что не вернулась?

- Может, и жалею, - отвечает она совершенно трезвым голосом. - Но три тысячи раз изжалелась бы, откажись я от Аркаши. Оно того стоило. Жаль только, с детьми не получилось. Не хочу. Чтобы их потом Ему на потеху отдавать?

Она опрокидывает в себя уже пятую стопочку... или шестую? Глаза подозрительно блестят. Аркадий обеспокоенно трогает подругу за локоть, та дёргается... ох, сейчас, чего доброго, нарвётся друид на скандал, потому как настроение у амазонки резко идёт на минус. Я тянусь за гитарой и начинаю настраивать, преувеличенно серьёзно шикнув: потише! И думаю: может, раскрутить её спеть на два голоса? Отвлечь, увести словами. Есть одна вещица, как раз для миротворчества. Как одного поколения со мной, Лора должна её знать.

Виноградную косточку в тёплую землю зарою,

И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву...

И друзей созову, на любовь своё сердце настрою,

А иначе, зачем на земле этой вечной живу.

Подруга наша прислушивается и неожиданно улыбается. Подхватывает.

Собирайтесь-ка, гости мои, на моё угощенье,

Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву,

Царь небесный пошлёт мне прощение за прегрешенья,

А, иначе, зачем на земле этой вечной живу.

У меня голос ближе к альту, у неё - звонкое сопрано. Сочетание на редкость хорошее, и я беру на себя вторую партию: пусть Лора ведёт.

В темно-красном своём будет петь для меня моя Дали,

В чёрно-белом своем преклоню перед нею главу,

И заслушаюсь я, и умру от любви и печали,

А иначе, зачем на земле этой вечной живу.

И когда заклубится закат, по углам залетая,

Пусть опять и опять предо мною плывут наяву

Синий буйвол и белый орел, и форель золотая,

А, иначе, зачем на земле этой вечной живу.

И длился печальный проигрыш, и клубились, словно сошедшие из песни, закатные облака по углам зала, и тонуло всё в дымке. Хотелось петь и дальше: о любви, о верности, о вечности.