Admin - i f36931a51be2993b

В присутствии врагов не плачут. Но вот над мертвыми друзьями...

2

Факелы, факелы, факелы... Казнят всегда при свете. Тогда за окнами Ауэнта был весенний - такой солнечный! - день. Теперь - зимняя ночь.

Багровые отблески - факелов, бледно-золотые - десятков свечей. В зале - толпа народу, но ярче всех высвечены двое - в центре старинного зала. Лживый герцог и его лживая племянница.

Ральфу Тенмару кровавый отсвет на лице врать не мешает. А ей?

- Родители не научили моего внука не брать чужого. Он собирался украсть лучшего коня своего деда. Но не учел, что Вихрь не любит чужих! И что я плохо сплю по ночам.

Это объяснение проглотили все. Пришлось. Люсьен Гамэль пытался выкрасть Вихря. Очевидно, чтобы продать и рассчитаться с карточными долгами. Преданный хозяину конь взбесился и едва не убил незадачливого похитителя. Люсьен, защищаясь, выстрелил в Вихря. А при виде деда, заставшего злодея-внука на месте преступления, - застрелился сам. Чтобы не идти под суд.

- Почему вы не остановили его?! - Некрасивое лицо крысы-мамаши залито слезами. И сейчас ее действительно жаль. - Неужели вы и в самом деле сдали бы его властям? Неужели вам не жаль родного внука?! - она уже кричит диким зверем.

Как на ее месте любая мать. Кроме Карлотты.

Ирия застыла рядом со старым герцогом - в центре еще более старого зала. И больше нет лошадиной гривы - спрятать лицо.

Значит, придется держаться так. Представить, что на лице - маска. И как она стягивает черты. Не позволяет выдать ужас и вину...

- Жаль? Мне жаль, что я взял на прогулку племянницу! - холодно отчеканил герцог, сейчас до безумия похожий на собственный портрет. Тот самый. - Подобное зрелище - не для женских глаз и ушей.

На этом всем пришлось разойтись. Кому спать, кому - до полудня взахлеб обсуждать свежую сплетню. А кому и рыдать. Как когда-то сама Ирия - в Ауэнте. Вспоминая Анри. Или в монастыре - раз за разом видя в кошмарах залитый кровью ковер и нож в груди отца. И потом - просыпаясь и вспоминая: всё это - не сон.

Старый герцог пожелал уйти сразу после своей вдохновенной речи. Вдвоем с "единственной, кто согревает его старость" - с племянницей. Которой, как подозревала Ирия, он сейчас закатит редкостную трепку. Вполне заслуженную.

- Он всё знал, - быстро проговорила девушка, едва старик закрыл за ними дверь в свои покои. - Про меня.

- Значит - хорошо, что не успел ни с кем поделиться.

- Не успел?

- Если б успел - его родители сейчас не смолчали бы. Любому притворству есть предел... Садись. И рассказывай. Про Люсьена Гамэля. Куда ездила - узнаю сам, так что это можешь пропустить.

Выслушал Ральф Тенмар молча. На чеканном лице не дрогнул ни единый мускул.

- Как вы думаете, кто ему...

- "Кто ему"? - передразнил герцог. - Твоя Мари - любовница юного Гамэля.

- Но я ей... Не убивайте Мари! - Ирию затрясло так, что зубы застучали.

Возвращается лихорадка?

- Пей! - В руке девушки оказался бокал вина. А сам герцог и не думает садиться. Меряет комнату широкими размашистыми шагами. - У дураков тоже бывают озарения. Если подсчитать, Ирэн Вегрэ выехала из монастыря примерно тогда же, когда утонула Ирия Таррент. А уж когда именно вернулась моя племянница, глупышка Мари могла разболтать Люсьену подробно...

Да, наверное. Затуманенный пережитым шоком рассудок соображает плохо... Но что-то не так! Опять.

Что и с кем?

"Выпьешь, может выйдет толк... Ветер, кровь и серебро... "

Кровь. Карлотта... При чём здесь она?

Джек... А он - при чём?

Неразбавленное вино шумит в голове, будоражит непонятную тревогу... и мешает думать.

- Вы оставите мне Мари?!

- Конечно - если она тебе еще нужна. Сама по себе глупышка-служанка - не опасна. Ты неплохо стреляешь. Но дала захватить себя врасплох. Подобное - недопустимо. Сегодня - отдыхай. С завтрашнего утра я сам начну тебя учить.

- Стрелять?

- Стрелять. Драться. Фехтовать.

- Благодарю вас.

Уже в дверях Ирия решилась:

- Почему вы сегодня спасли меня?

- Я - старик! - как на портрете вскинул гордую голову Ральф Тенмар. - Но даже я еще могу защитить женщину моего сына.

3

Что-то не так!

Бьет дрожь в жарко протопленной комнате. Под тремя меховыми одеялами.

В висках шумит Альварен. И тупо ноет шрам на плече. Как у дряхлого ветерана - в сырую погоду.

Ни согреться, ни уснуть. И дело здесь вовсе не в старике. Не только в нем.

Ральф Тенмар - негодяй. И совершил непростительную подлость по отношению к Карлотте.

Но Ирию - спас. И теперь, по всем законам чести и благородства, ей следует умереть, но защищать его...

Опять - не то. Что тогда?!

"Ветер, кровь и серебро..."

Джек... Карлотта... Ирэн... Почему еще и она?

"... - А что скажет настоящая Ирэн Вегрэ? Она не будет возражать, если я воспользуюсь ее именем?

- Она пока не собирается покидать монастырь..."

"... - Если б успел - его родители сейчас не смолчали бы..."

"... - Твоя Мари - любовница юного Гамэля..."

"... - Старый герцог всегда убивает тех, кто ему опасен..."

Мари могла быть любовницей "юного Гамэля". Даже почти наверняка - была.

Глупышка-служанка могла разболтать любовнику всё, что знала. Если он правильно задал вопросы.

Люсьен, туповатый и изрядно пьяный, мог догадаться, что Ирэн Вегрэ и Ирия Таррент - одно лицо...

А еще Ирэн (настоящая!) могла утонуть в Альварене сама. Пошла и утонула. А что изрядно мешала планам Карлотты - совпадение.

Как и что Люсьен Гамэль - единственный сын старшего из тенмарских бастардов. Самого наглого. И больше всех жаждущего титула.

Карлотта, без сомнения, могла поверить, что Ирэн будет молчать. Ну и Ральф Тенмар мог предположить, что Люсьен узнал всё недавно. И еще никому не рассказал.

Конечно - предположить, а не знать точно. И штаны, разрезанные лично Ирией, Гамэль-младший, очевидно, зашил прямо на конюшне. Сам. Потому что те, в которых встретил вернувшуюся из Больших Дубов "баронессу", были целее целого.

Нет, герцог Тенмар - отнюдь не Карлотта Таррент. Он - старше, умнее и опытнее.

"...Это называется... кровью повязать..."

Карлотте не удалось "повязать" Ирию, а вот герцогу - вполне. Рассчитанно, обдуманно и хладнокровно.

Глава вторая.

Начало Месяца Сердца Зимы.

Аравинт, Дамарра. - Эвитан, Лиар.

1

Солнце не всегда знаменует радость. Ему всё равно, что освещать: праздник или казнь.

Но сегодня - светло везде. На улице, в храме, в сердцах собравшихся людей...

- Согласен ли ты, Витольд Тервилль, взять в жены Александру Илладэн и пребывать с нею в богатстве и в бедности, в горе и в радости, в болезни и в здравии, покуда смерть не разлучит вас?

- Да. - Витольд сейчас - серьезнее Грегори.

- Согласна ли ты, Александра Илладэн, взять в мужья Витольда Тервилля и пребывать с ним в богатстве и в бедности, в горе и в радости, в болезни и в здравии, покуда смерть не разлучит вас?