Admin - i 1cdedbafc07995a6

Женя выпрямляется на сиденье и оглядывает салон. Странно, но он совсем не выглядит человеком, только что пробудившимся ото сна. Движение точные и резкие, глаза широко распахнуты, в мышцах нет расслабленности, присущей обычным людям спросонья.

-- Мы где? -- спрашивает он.

-- Подъезжаем, -- отвечает Михась. -- Как самочувствие?

-- Лучше не бывает. Ваня уже уехал?

-- Ага, -- говорит Витос. -- Умчал на байке.

-- Значит, он его нашел. Я же помню, что мотик был, -- Женя вытягивает шею, стараясь разглядеть пейзаж в ветровое стекло. -- Вроде, дождь намечается?

-- Будем надеяться, самый обычный, -- говорю я. -- Промокнуть под водой -- меньшая из наших проблем.

Странно представить, что в былом мире люди боялись дождя только поэтому.

-- Сомневаюсь, -- вдруг говорит Женя.

Все недоуменно смотрим на него.

-- Я про дождь, -- поясняет он. -- Вы разве не чувствуете запах...

Как идиоты, качаем головами. Все окна закрыты, в салоне работает климат-контроль.

-- А ты чо, чувствуешь? -- тянет Витос.

-- Конечно, -- отвечает Женя, и на его лице вдруг появляется самодовольная улыбка.

Эта улыбка заставляет мое сердце биться чаще. Мне кажется, или его новое состояние начинает ему нравиться?

Подгоняемый неясным ужасом, Арт вдавливает педаль газа в пол. "Хаммер" мчится по просеке на Таганрогской, подпрыгивая на кочках.

-- А еще я кое-что слышу, -- продолжает Женя. -- Вы тоже скоро услышите.

Арт немного опускает стекла, мы все прислушиваемся.

Сначала ничего, кроме звука мотора и шуршания шин по асфальту. Потом...

-- Вот оно! -- вскрикивает Арт. -- Гудит!

Да. Больше всего это напоминает гудение пчелиного улья -- огромного, циклопического улья. Нечто похоже мы уже слышали -- в первую ночь эпидемии, когда весь город стоял на ушах. Но тогда звуки были немного иные, с примесью чего-то привычного, обыденного. С примесью...

...людских голосов. Живых голосов. Люди кричали, визжали, молили о помощи. Но они были, эти самые люди. То была песнь толпы. Умирающей -- может быть. Агонизирующей -- может быть. И все же в голосе той толпы чувствовалась жизнь.

Гул, который доносится до нас откуда-то спереди, лишен этих звонких ноток. Это мертвый однообразный поток, без каких-либо вкраплений. Как будто флотилия Боингов одновременно прогревает турбины.

-- Что это? -- спрашивает Виталик.

Мы все по привычке ждем ответа от Жени, но у того его нет. Он только пожимает плечами.

-- Прибавь, -- обращаюсь к Арту и неожиданно срываюсь на крик: -- Прибавь! Прибавь! Прибавь!

13:20

Мы так спешим, что едва не проезжаем дом Евы. Забитые досками окна в последнюю секунду замечает Женя. Кричит остановиться, и Арт дает по тормозам. Барабанит антиблокировочная система, "Хаммер" замирает посреди дороги.

Гул нарастает. Теперь его можно слышать, не напрягая слух. Мало-помалу однородное гудение обретает форму, разбивается на отдельные звуки: шипение проколотой шины, шкворчание жарящийся на сковородке картошки, дробный голос отбойного молотка. Десятков отбойных молотков. Сотен сковородок. Тысяч шин.

Неожиданно в ужасающей какофонии появляется, точно луч света в темном царстве, живой звук. Это визг -- пронзительный женский визг. И звучит он далеко от эпицентра инородного гудения, но близко к нам. Из Евиного дома.

-- Это они! -- Женя хватается за дверную ручку.

-- Погоди, -- говорю я. -- Подготовимся.

-- У них проблемы!

Ну, разумеется, у них проблемы. Разве может быть иначе.

-- И их проблем станут нашими, если не вооружимся. Так, я с Женей в дом. Витос, ты с нами. Арт, Михась, оставайтесь в машине. Если что, прикроете отступление.

В лихорадочной спешке достаем ружья, распределяем патроны, пристегиваем ножи.

Крик повторяется. На сей раз ему аккомпанирует второй. Из дома доносится какой-то грохот, словно кто-то пытается вышибить дверь.

-- Там "прокаженные"! -- Женя, не в силах больше ждать, открывает дверь.

Ну, разумеется, там "прокаженные"! Разве может быть иначе!

13:33

Я выхожу на улицу, и в лицо сразу бьет порыв сырого ветра. Вместе с ним ноздри наполняются неприятным резким запахом -- нечто среднее между муравьиной кислотой и алкогольной блевотиной. Значит, Женя не ошибся -- ядовитый циклон не ушел. А, может, пришел новый?

Думать над этим нет времени. Женя уже во весь опор мчится к дому. Витос за ним -- в одной руке "Ремингтон", в другой топорик.

Оббегаю машину и бросаюсь вдогонку. Гудение на улице настолько сильное, что я едва слышу собственные шаги. Теперь оно исходит как будто со всех сторон сразу, так что определить его источник совершенно невозможно. А значит, невозможно определить, откуда грозит опасность.

Ударом ноги Женя распахивает калитку и мы, один за другим, проникаем во двор. Недра дома сотрясаются под ударами чудовищной силы. Внутри визжат теперь безостановочно, лишь меняется тональность. Слов не разобрать, но смысл и так понятен.

С оружием наперевес, заходим в тамбур. Преодолеваем полутемный коридор и останавливаемся перед дверью в гостиную. За ней отчаянные звуки борьбы, крики, визг. И утробное рычание, которое ни с чем не спутать. Диалект "прокаженных".

-- На счет три, -- шепчу я. -- Раз. Два. Три!

13:35

Рывком распахиваем дверь и высыпаем в гостиную, размахивая ружьями во все стороны. Здесь еще темнее, чем в коридоре -- окна заколочены, свечи не горят. Примотанные к дулам фонарики помогают мало -- световые пятна прыгают по стенам в эпилептическом припадке, лишь ухудшая видимость. Я полностью дезориентирован, от страха подгибаются коленки. Указательный палец невольно соскальзывает на спусковой крючок -- еще секунда, и я начну палить.

Быстрее всех ситуацию оценивает Женя.

-- Сюда!

Мы следуем за ним в дальний конец комнаты. Здесь дверь в спальню, где мы провели позапрошлую ночь. Лучи фонарей высвечивают спины девушек, прильнувших к антресоли, которой они забаррикадировали дверь. Ева и Саша.

Первой нас замечает Ева. Оборачивается, и свет фонаря выбеливает пухлое лицо, словно висящее отдельно от тела. Девушка жмурится, прикрывает глаза ладонью.

-- Кто здесь...

-- Это мы.

Дверь дрожит под очередным ударом. Звенит стекло в антресоли.

-- Кто мы?

-- Ваши неблагодарные гости.

Лицо Евы вытягивается от изумления, она на секунду застывает в этой позе... потом отворачивается и снова налегает на антресоль. У нее за спиной замечаю подаренное нами ружье.

-- Помогите, что же вы!

Саша почти не реагирует на наше присутствие. Девушка в таком шоке, что не удивилась бы даже появлению Ивела Книвела в своей звездно-полосатой куртке верхом на байке.

-- Отойдите! -- кричит Женя, вскидывая дробовик. -- Сейчас мы их расстреляем через дверь.

-- Нет! Нет! -- рыдает Саша. -- Не стреляйте!

-- Да отойди ты! -- рычит Витос.