Bill Browder - Red Notice (Russian Edition).

Мы прождали руководящего сотрудника отдела стратегического развития полчаса. Высокий, худой, слегка за тридцать, но уже с заметными залысинами, он вошел в зал заседаний с видом председателя правления, все утро проводившего важные встречи. Он что-то пробурчал себе под нос, но что именно, я не разобрал.

— Он приносит извинения, что заставил вас ждать, — выручила Светлана, — и спрашивает, чем может помочь.

— Пожалуйста, чай? — произнес он по-русски.

— Он спрашивает, не хотите ли вы чаю, — сказала Светлана. Она сидела на кожаном стуле между нами, и ей явно было неудобно.

Мужчина посмотрел на часы. Время шло, и я отказался от чая.

— Скажи ему, что я хотел бы узнать объем запасов нефти у компании, — попросил я. Я уже владел этой информацией, но надо было перепроверить.

Он заерзал на стуле, как будто понял мой вопрос, но все же ждал, пока Светлана переведет. Растянув губы в напряженной улыбке и закинув ногу на ногу, он пустился в объяснения. Через несколько минут он сделал паузу, чтобы Светлана могла перевести.

— Он говорит, что самое важное в запасах нефти — это технология бурения компании. Говорит, что у «Сиданко» самое современное оборудование и лучшие инженеры в стране.

Прежде чем я успел вставить слово, он жестом остановил меня и продолжил монотонно говорить о бурении, узких местах нефтепровода и маркетинговых подразделениях, а Светлана прилежно переводила. Неожиданно она сказала:

— Он спрашивает, есть ли еще вопросы.

— Можешь спросить его о запасах нефти?

— Я уже спросила, — смутилась она.

— Но он не ответил. Спроси еще раз.

Светлана покраснела и опять повернулась к нему. Он откинулся назад и ждал, пока она договорит, затем кивнул, мол, понял мой вопрос и собирается на него ответить.

На этот раз он говорил еще дольше. Поняв, что он не будет делать паузы на перевод, я дал Светлане листок и ручку, и она начала быстро конспектировать речь. Минут через пять она недоуменно взглянула на меня, не зная, нужно ли записывать дальше. Через десять минут она отложила бумагу.

Наконец, он завершил свою лекцию, выдвинулся на стуле вперед и кивнул Светлане, мол, можно переводить. Она сверилась с заметками.

— Он говорит, что лучшую нефть в России добывают в Западной Сибири — она лучше, чем тяжелая нефть из центральных областей Татарстана и Башкортостана. Еще...

— А он назвал объем запасов? — прервал я ее.

— Нет.

— Ты уверена?

— Да.

— Спроси его опять.

Светлана застыла.

— Смелее, — кивнул я. — Все в порядке.

Она медленно повернулась к сотруднику компании. Тот уже не улыбался. Раздраженно достав из кармана мобильный телефон, он начал пролистывать меню. Светлана робко задала вопрос в третий раз. Он встал и что-то отрывисто сказал ей.

— Он говорит, что опаздывает на другую встречу, — тихо перевела Светлана.

Он явно не собирался отвечать на мой вопрос. Я не мог понять, почему он так боится сообщить объем запасов нефти компании. Возможно, он не знает ответа или полагается на русскую мудрость сидеть тише воды, ниже травы и не брякнуть лишнего. В России бытует мнение, что конкретика чревата неприятностями, поэтому люди предпочитают держаться от греха подальше и осторожничают в словах. Услышав прямой вопрос, россияне склонны подолгу говорить ни о чем, на разный лад увиливая от ответа. Большинство людей либо слишком воспитаны, чтобы настаивать и требовать ответа, либо успевают забыть свой вопрос. Когда сталкиваешься с таким лицемерием, надо быть предельно собранным и настойчивым, иначе упустишь шанс узнать что-то дельное.

— Он сказал, что надеется, что исчерпывающе ответил на все ваши вопросы.

Мужчина протянул руку для рукопожатия и на чистейшем английском добавил:

— Пожалуйста, приходите к нам еще. Мы всегда рады встрече с западными инвесторами.

Было ясно, что сотрудники «Сиданко» не поделятся существенной информацией о своей компании. Тогда мы стали договариваться о встречах с представителями других нефтяных компаний в надежде на то, что им известно что-нибудь о конкуренте.

Начали мы с «ЛУКОЙЛа». При входе в их здание всегда производили досмотр, просвечивали все вещи, забирали телефон и паспорт и возвращали только на выходе. Меня проводили к экс-сотруднику КГБ, которого компания специально наняла в отдел по работе с иностранными инвесторами, чтобы общаться с такими, как я. Он устроил мне часовую презентацию и демонстрировал фотографии радостных специалистов компании, которые позируют в касках на фоне буровых вышек.

Финансовый директор компании «Юганскнефтегаз» пытался уговорить меня ссудить им полтора миллиарда долларов на покупку нового нефтеперерабатывающего завода.

В московском офисе «Татнефти», менее крупной нефтяной компании, головная контора которой расположена в Татарстане, мне предложили принять участие в строительстве автомагистрали.

Остальные встречи прошли в том же ключе. Каждый раз я приходил с оптимизмом и надеждами, и каждый раз уходил ни с чем: меня засыпали массой пустых деталей.

Я начал чувствовать, что вся эта работа отнимает слишком много времени и сил. А на что я, собственно, рассчитываю, если аналитики всех инвестиционных банков списали «Сиданко» со счетов? Может, есть веская причина, почему никто не заинтересовался этим четырехпроцентным пакетом?

Когда я вернулся в офис с очередной встречи и был готов отказаться от этой затеи, Светлана вручила мне большой плотный коричневый конверт:

— Только что получили из Америки! От вашего знакомого из отраслевого журнала, с которым вы разговаривали.

— Проехали. Можешь сразу выбросить его в корзину, — буркнул я, не глядя на конверт.

Я решил, что внутри скорее всего рекламные материалы, расписывающие выгоду инвестиций в буровые вышки. Но потом передумал: а вдруг отыщется что-нибудь дельное? Я остановил Светлану:

— Хотя постой. Принеси, пожалуйста, обратно.

Листая подшивку журнала, я понял, что сокурсник прислал мне настоящий кладезь информации. Этот малоизвестный глянцевый журнал оказался золотым ключиком к моей головоломке. В приложении к журналу приводились все нужные мне данные о российских нефтяных компаниях, включая неуловимую «Сиданко»: запасы нефти, объем производства, нефтепереработки — словом, вся информация была аккуратно собрана в одном месте и выглядела вполне убедительно.

Я взял листок бумаги и разделил его на две колонки, озаглавив их «Сиданко» и «ЛУКОЙЛ». Затем выписал и классифицировал все найденные в журнале факты об этих компаниях, вписал их в соответствующие колонки, потом подытожил общую картину и не обнаружил между ними почти никаких отличий. После распада Советского Союза инфраструктура обеих компаний развивалась слабо. И там, и там буровые вышки ржавели, а нефтепроводы прохудились; и там, и там за одинаково мизерную зарплату дорабатывали по старинке прежние сотрудники.