Bill Browder - Red Notice (Russian Edition).

Пожалуй, единственное отличие заключалось в том, что компанию «ЛУКОЙЛ» все знали и по ней было написано множество аналитических отчетов, а по «Сиданко» — ни одного. Сопоставив данные по «ЛУКОЙЛу» в этих отчетах и в присланном мне журнале, мы увидели, что они полностью совпадают. Это привело меня к заключению, что журнальные сведения о «Сиданко» надежны.

Для меня это было открытие. Все знали, какой лакомый кусок компания «ЛУКОЙЛ»: она контролировала такой же объем нефти и газа, как «Бритиш Петролеум», но стоила в десять раз дешевле британского гиганта. А тут появляется никому не известная «Сиданко», у которой нефти ненамного меньше, чем у «ЛУКОЙЛа», но при этом стоит она в шесть раз дешевле «ЛУКОЙЛа» и, следовательно, в шестьдесят раз дешевле «Бритиш Петролеума»!

Отличная инвестиционная идея — дальше тут и думать было нечего. Фонд, на основании нашего анализа, приобрел 1,2 % компании «Сиданко» по четыре доллара за акцию, потратив примерно одиннадцать миллионов долларов. Это была одна из крупнейших инвестиций, в которой я когда-либо участвовал. Как только Эдмонд Сафра услышал об этом, он захотел дополнительно вложить собственные средства и вскоре приобрел такое же количество акций для себя.

Обычно в случае свободного обращения акций компании на бирже цены на них устанавливает рынок. В случае «Сиданко» 96 % акций принадлежало одной инвестиционной группе и 4 % миноритарным акционерам (в том числе и нам). Таким образом, у нас не было возможности оценить на рынке, по хорошей ли цене купили мы акции или нет. Какое-то время меня это устраивало, но шли месяцы, и я начинал понемногу беспокоиться. Тщательный анализ данных и определенная доля уверенности в себе — одно дело. Но вдруг я просчитался, и фонд потеряет существенную часть своих вложений? Со временем я даже начал сомневаться: может, стоило просто плыть по течению и поступать, как все, а не ввязываться в авантюры? Я старался совладать с тревогой и надеялся рано или поздно услышать хорошие новости. И действительно, через год с небольшим кое-что произошло.

Четырнадцатого октября 1997 года компания «Бритиш Петролеум» объявила о покупке десяти процентов акций «Сиданко» из 96-процентного пакета Владимира Потанина — по цене с премией в 600 % к той, что мы заплатили за год до этого.

Это был полный успех.

12.

Золотая рыбка

Прошедший год был полон событий. Мой бизнес начал набирать обороты. Но, что важнее всего, в ноябре 1996 года у меня родился сын Дэвид. Сабрина, как и обещала, после родов привезла его в Москву, и мы зажили вместе одной семьей. Сабрина украсила детскую и даже сама сшила занавески и подушечки. Вскоре она познакомилась с другими мамами-иностранками, так что у нее появился в Москве какой-то круг общения.

Но все же, как ни старалась Сабрина, в Москве ей было неуютно. В новом году она стала чаще ездить в Лондон и проводила там все больше времени. К тому моменту, как сыну исполнился год, она почти не появлялась с ним в Москве. Меня это совсем не радовало, но, с другой стороны, я не мог настаивать, чтобы она была там, где чувствовала себя некомфортно. Я навещал ее с Дэвидом в Лондоне каждые вторые выходные.

Наступающие рождественские праздники Сабрине захотелось провести в Кейптауне. ЮАР у меня с детства ассоциировалась с апартеидом и расизмом, поэтому особого желания ехать туда не возникало. Однако настойчивость Сабрины взяла верх над моими предрассудками, и в конце концов я согласился. На самом деле мне было не так уж важно, куда ехать, поскольку я все равно планировал работать. Если нормально работает мобильник, а под рукой есть факс, то меня устроит любой вариант.

Девятнадцатого декабря мы прилетели в Кейптаун и остановились в гостинице «Маунт Нельсон». Все предубеждения испарились в мгновение ока — это было превосходное место.

Величественное здание отеля — колониальное наследие Британской империи — располагалось у подножия Столовой горы, напоминавшей крепость. В безоблачном небе над Кейптауном всходило яркое солнце, вокруг отеля мирно покачивались темные пальмы, а под ними простиралось море зеленых лужаек. В бассейне весело плескались дети, пока родители отдыхали неподалеку в шезлонгах. Легкий теплый ветерок играл в белоснежных скатертях обеденного зала, а официанты с идеальной выучкой услужливо разносили напитки, еду и всё, что душа пожелает. Это был рай на земле — прямая противоположность декабрьской Москве.

Впервые за много лет я сделал передышку и стал понемногу приходить в себя. Лежа у бассейна и наблюдая, как Дэвид забавляется игрушками, разложенными рядом на полотенце, я почувствовал, насколько устал и на каком взводе жил все это время. Я с удовольствием погружался в состояние полного покоя. Сабрина была права, выбрав для отдыха это прекрасное место. Я закрыл глаза, подставив лицо теплым солнечным лучам, и подумал, что могу лежать вот так вечно.

Но через несколько дней после нашего приезда, когда напряжение только-только начало уходить, раздался звонок на мобильный. Звонил Вадим, директор по корпоративным исследованиям. Вадим — двадцатисемилетний финансовый аналитик — получил степень кандидата экономических наук в одном из лучших вузов Москвы. Я взял его на работу пятью месяцами ранее, чтобы укрепить нашу команду молодых, еще не окрепших специалистов по российскому фондовому рынку. Копна курчавых темных волос вечно не слушалась прически, очки скрывали дотошный взгляд. Вадим обладал удивительной способностью за считанные минуты решать сложнейшие экономические ребусы.

— Билл, — подавленно произнес он, — «Рейтер» только что передало крайне неприятные новости.

— Что такое?

— «Сиданко» объявила, что выпустит конвертируемые облигации [1], тем самым утроив общее число акций, и будет продавать их очень дешево — почти на девяносто пять процентов ниже рыночной стоимости.

Я не знал, как оценить услышанное.

— Это хорошо или плохо?

«Если любой сможет купить конвертируемые облигации, то нам эта новость ничем не угрожает, даже наоборот», — размышлял я про себя.

— Хуже некуда. Эти новые ценные бумаги смогут купить акционеры компании, но мы из их перечня исключены!

Это противоречило здравому смыслу. Если «Сиданко» сможет, отстранив нас от возможности купить конвертируемые облигации, увеличить общее количество акций почти втрое, то фонду и Сафре вместо 2,4 % будет принадлежать только 0,9 % компании, и при этом мы не получим ничего взамен. Иными словами, Потанин и его команда средь бела дня вознамерились лишить инвесторов фонда и Сафру восьмидесяти семи миллионов долларов.

Я вскочил.

— Невероятно! Вадим, ты уверен? Может, в «Рейтер» ошиблись в формулировках?