Джейн Остин - Эмма

Мистер Черчилл перенес свою утрату лучше, чем можно было ожидать, и сразу после похорон — а они должны были состояться в Йоркшире — намечалось поехать вдвоем в Виндзор, к старинному другу, которого миссис Черчилл обещала навестить лет десять.

At present, there was nothing to be done for Harriet; good wishes for the future were all that could yet be possible on Emma's side.

Благие попечения о Гарриет до поры до времени откладывались; в настоящем Эмма не могла ей предложить ничего, кроме благих пожеланий.

It was a more pressing concern to shew attention to Jane Fairfax, whose prospects were closing, while Harriet's opened, and whose engagements now allowed of no delay in any one at Highbury, who wished to shew her kindness—and with Emma it was grown into a first wish.

Ее пока что больше тревожило, как выказать внимание Джейн Фэрфакс, для которой тучи на горизонте сомкнулись столь же стремительно, как для Гарриет — расступились, и всякому в Хайбери, который хотел сделать ей что-нибудь хорошее, не оставалось времени для промедлений — а Эмма хотела этого превыше всего.

She had scarcely a stronger regret than for her past coldness; and the person, whom she had been so many months neglecting, was now the very one on whom she would have lavished every distinction of regard or sympathy.

Ни в чем она так не раскаивалась, как в своей былой холодности, и рада была бы осыпать всеми мыслимыми знаками сочувствия и симпатии ту, которую столько месяцев не желала замечать.

She wanted to be of use to her; wanted to shew a value for her society, and testify respect and consideration.

Она жаждала быть ей полезной, жаждала показать, что ищет ее общества, подтвердить ей свое уважение и приязнь.

She resolved to prevail on her to spend a day at Hartfield.

Она решилась убедить ее провести день в Хартфилде.

A note was written to urge it.The invitation was refused, and by a verbal message.

Послана была записка с настоятельным приглашением.Его отклонили — устно.

"Miss Fairfax was not well enough to write;" and when Mr. Perry called at Hartfield, the same morning, it appeared that she was so much indisposed as to have been visited, though against her own consent, by himself, and that she was suffering under severe headaches, and a nervous fever to a degree, which made him doubt the possibility of her going to Mrs. Smallridge's at the time proposed.

«Мисс Фэрфакс не совсем здорова и затрудняется писать», — а спустя немного, когда в Хартфилд зашел мистер Перри, выяснилось, что она расхворалась так серьезно, что к ней, без ее согласия, сочли нужным позвать его; что ее терзают головные боли и нервическая лихорадка; он не уверен даже, будет ли она способна прибыть в назначенное время к миссис Смолридж.

Her health seemed for the moment completely deranged—appetite quite gone—and though there were no absolutely alarming symptoms, nothing touching the pulmonary complaint, which was the standing apprehension of the family, Mr. Perry was uneasy about her.

На сегодняшний день, во всяком случае, здоровье у нее никуда не годится — совершенно пропал аппетит — и хотя грозных симптомов не наблюдается и нет оснований предполагать, что затронуты легкие, чего пуще всего опасаются в семействе, но мистер Перри за нее не спокоен.

He thought she had undertaken more than she was equal to, and that she felt it so herself, though she would not own it.

По его мнению, она взяла на себя непосильную ношу и сама это чувствует, хоть и не хочет сознаться.

Her spirits seemed overcome.

Ее душенные силы, кажется ему, подорваны.

Her present home, he could not but observe, was unfavourable to a nervous disorder:—confined always to one room;—he could have wished it otherwise—and her good aunt, though his very old friend, he must acknowledge to be not the best companion for an invalid of that description.

Нельзя не отметить, что условия, в которых она содержится дома, не способствуют исцелению от нервического расстройства — прискорбно, что она вынуждена все время ютиться в одной и той же комнатке, а ее славная тетушка, старая его приятельница — чего греха таить, не лучшее общество для болящей.

Her care and attention could not be questioned; they were, in fact, only too great.

Заботливость и внимание ее неоспоримы, но, откровенно говоря, чрезмерны.

He very much feared that Miss Fairfax derived more evil than good from them.

Он боится, что они приносят мисс Фэрфакс не столько пользу, сколько вред.

Emma listened with the warmest concern; grieved for her more and more, and looked around eager to discover some way of being useful.

Эмма слушала с живейшим участием, все больше сочувствовала ей и мысленно прикидывала, чем бы помочь.

To take her—be it only an hour or two—from her aunt, to give her change of air and scene, and quiet rational conversation, even for an hour or two, might do her good; and the following morning she wrote again to say, in the most feeling language she could command, that she would call for her in the carriage at any hour that Jane would name—mentioning that she had Mr. Perry's decided opinion, in favour of such exercise for his patient.

Забрать бы ее хоть на час-другой от тетки, вывезти на воздух — ей, вероятно, даже на час-другой хорошо было бы сменить обстановку, побыть с разумным, спокойным собеседником; и наутро она снова, в самых прочувствованных выражениях, написала Джейн, что заедет за нею в карете, пусть ей лишь укажут час, прибавив, что мистер Перри определенно высказался при ней в пользу подобного моциона.

The answer was only in this short note:

В ответ пришла коротенькая записка:

"Miss Fairfax's compliments and thanks, but is quite unequal to any exercise."

«Мисс Фэрфакс кланяется, благодарит, но решительно не в силах совершить моцион», — и только.

Emma felt that her own note had deserved something better; but it was impossible to quarrel with words, whose tremulous inequality shewed indisposition so plainly, and she thought only of how she might best counteract this unwillingness to be seen or assisted.

Эмме подумалось, что ее предложение заслуживает более теплого отклика, но невозможно было сердиться, глядя на эти неровные, прыгающие буквы, явно выведенные немощною рукой, и она только силилась придумать, как бы сломить это упорное нежеланье видеться и принимать помощь.

In spite of the answer, therefore, she ordered the carriage, and drove to Mrs. Bates's, in the hope that Jane would be induced to join her—but it would not do;—Miss Bates came to the carriage door, all gratitude, and agreeing with her most earnestly in thinking an airing might be of the greatest service—and every thing that message could do was tried—but all in vain.

Кончилось тем, что, несмотря на таковой ответ, она велела закладывать карету и поехала к дому миссис Бейтс, надеясь, что все-таки склонит Джейн к совместной прогулке, — но ничего не получилось: к карете вышла мисс Бейтс и, рассыпаясь в благодарностях, горячо согласилась, что для больной ничего не может быть лучше, как проехаться по свежему воздуху — обещалась передать это ей со всею убедительностью — и все оказалось тщетным.

Miss Bates was obliged to return without success; Jane was quite unpersuadable; the mere proposal of going out seemed to make her worse.—Emma wished she could have seen her, and tried her own powers; but, almost before she could hint the wish, Miss Bates made it appear that she had promised her niece on no account to let Miss Woodhouse in.

Мисс Бейтс пришлось воротиться назад ни с чем; Джейн ни поддавалась ни на какие уговоры — ей как будто хуже сделалось от одного предложения выехать на воздух. Эмме хотелось самой увидеться с нею и попытать свои силы, но не успела она заикнуться об этом, как мисс Бейтс тут же дала понять, что племянница взяла с нее обещание ни под каким видом не допускать к ней мисс Вудхаус.

"Indeed, the truth was, that poor dear Jane could not bear to see any body—any body at all—Mrs. Elton, indeed, could not be denied—and Mrs. Cole had made such a point—and Mrs. Perry had said so much—but, except them, Jane would really see nobody."

«Джейн, бедная, правду сказать, никого не хочет видеть — совершенно никого — миссис Элтон, разумеется, нельзя было отказать — и миссис Коул так настаивала — и миссис Перри так просила — но больше никого Джейн, право, видеть не в состоянии».