Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 1

Или вот такое:

Половых излишеств бремя

Тяготеет надо мной.

Но теперь настало время

Для тематики иной.

Моя новая тематика –

Это Вы и математика.

Здесь масса смыслов. Но самое, наверно, тонкое – что «новая тематика» на самом деле не такая уж новая, поскольку «Вы» (то есть компонент «половых излишеств») включен в нее.

Или такой шедевр:

Заведующей столом справок

Я твой! Ласкай меня, тигрица!

Гори над нами страсти ореол!

Но почему, скажи, с тобою мы не птицы?

Тогда б у нас родился маленький орел.

Тут несколько слоев иронии, начиная с названия – контраст между прозаизмом должности и возвышенностью текста абсолютно смешон; затем – совершенно чудн о выглядит двойное абсурдное усиление: уж если она тигрица (метафора некоторых крайних достоинств), то зачем ей еще быть и птицей? Это ничего к «тигровости» не добавит. Но ответ, видимо, в том, что птицы не простые, а орлы. Чем орел лучше тигра в смысле суперстрасти, уже выраженной в тигрице? Ничем. Но абсурд идет еще дальше – последняя строка предполагает, что в рождении «маленького орла» (почему не «орленка»?!) и заключается смысл всей процедуры ласкания – что, конечно, полностью противоречит всему исходному замыслу, который, на самом деле, страстный секс и ничего более.

Или вот еще:

Начальнику отдела

Ты устал от любовных утех,

Надоели утехи тебе!

Вызывают они только смех

На твоей на холеной губе.

. . . . . . . . . . . . . .

Ты как птица, вернее, как птичка

Должен пикать, вспорхнувши в ночи.

Это пиканье станет красивой привычкой...

Ты ж молчишь... Не молчи... Не молчи…

1926

Ну ладно, устать от любовных утех, допустим, можно (хотя и не ясно, как надолго). Но не могут же они вызывать смех! Опыт показывает, что вызывают они лишь гордость или, в редчайших случаях, сожаление. Плюс, опять, контраст между темой и предметом посвящения (почему «Начальнику отдела»?). Должен заметить, что во время доклада в Миллбурнском литературном клубе один из его членов, John Narins , убеждал присутствующих, что Начальник – не кто иной, как все тот же Е. Шварц (но поди ж разбери!). Плюс грамматическая некорректность с губой. А какой смысл имеет неожиданный переход от «утех» к «птичке» и «пиканью»? То есть от серьезной любви к очень несерьезному занятию? Значит ли это, что и изначально все было несерьезно?

Мне отнюдь не кажется, что он высмеивал обывательский язык, как это делал Зощенко (и что является общим местом литературоведения об Олейникове); скорее, искажая и усиливая языковые комические аспекты, защищал сам себя, получая при этом огромное удовольствие от самой игры – и со словами, и с объектом обращения (то есть c очередной Лидией, машинисткой, Генриеттой и т.д.). Такое впечатление, что вообще весь этот пласт своей поэзии автор использовал очень хитрым образом по своему прямому назначению: для разбивания женских сердец. А хитрость заключалась в том, что если охмуряемая женщина была достаточно интеллектуальна и образована, она немедленно понимала ироничность и пародийность стиля (и именно за это ценила автора), если же она принадлежала к тому самому обывательскому классу, который он якобы высмеивал (а таких было явно очень много в его окружении), она, принимая «красоты» поэта за чистую монету, вообще не могла устоять перед таким кавалером, особенно на фоне грубости нравов тех далеких лет.

Н.О. виртуозно владеет техникой поэтического соблазнения, прибегая к любым средствам, но все же не переставая быть галантным. Его стиль таков, что как бы далеко он ни заходил в своих предложениях (а чаще всего он именно предлагает себя), он всегда может в последнюю секунду сказать, что только пошутил (как, например, в «Генриетте Давыдoвне»).

То есть то, что сделал Олейников, – уникально с точки зрения своей утилитарности: он был в полном восторге от своих блестящих придумок, но одновременно каждая из них усиливала его победный арсенал в той борьбе, которая его на самом деле только и волновала. Так что он не столько поэт, сколько боец любовного фронта. Судя по всему, очень успешный, так как при всем своем обаянии был еще и «официально» красив (как известно, он в Донбассе перед отъездом в Ленинград получил справку о том, что он «действительно красив» (!), так как якобы без нее не брали в институт, куда он направлялся). Эта справка, которую он очень любил предъявлять в соответствующих ситуациях, была, видимо, прекрасным дополнением к его поэзии, работая в том же направлении. Это лишний раз подтверждает проверенный тезис о тесной связи искусства и жизни; у Н.О. сплетение того и другого достигла полного апофеоза, причем без всякого трагического подтекста (см. ниже о теме Смерти).

Я бы мог цитировать и цитировать (см. другие примеры по тексту), но и сказанного достаточно, чтобы обосновать тезис: Олейников является уникальным мастером совершенно своеобразной тонкой любовной и эротической лирики, которая резко выходит за рамки нарочитой «галантерейности» и представляет собой поэзию высокого класса, со многими смыслами, в отточенной иронической форме.

Что очень характерно, авторы поэтрики [4], увы, вообще не разрабатывали любовную тему (поздно же они взялись за перья). Ну разве что пользовались ассоциациями через отрицание:

И.М. Живу я, кaк нa скoвoрoдке живут oбычнo пескaри –

Без вдoхнoвения, без вoдки, без слез, без счaстья, без любви…

или печальная констатация:

Ю.Б. Да, наша участь – тoлькo сэйлы, Laptop, Ipod и Internet ,

Не oтвлекaет oт имейлов нaс дaже прoмискуитет.

2.Второе направление – животный мир; 48% всех слов содержится в стихах, где он каким-то образом «эксплуатируется». Насекомые упоминаются в 37% стихов, птички/рыбки – в 29%, но в 18% случаев все три типа животных упоминаются совместно. Это означает, что примерно в половине всех случаев упоминания насекомых (18/37 = 48.6%) и в двух третях случаев упоминания рыбок/птичек присутствует также другая группа. Это в известной степени подрывает тезис многих исследователей об особой роли насекомых у Н.О. – его ассоциации очень часто касались параллельно двух весьма разных миров. Олейников знаменит из за своих странных пристрастий к этим существам, особенно к насекомым. Из этого делают далеко идущие выводы, типа того, что насекомые представляют собой загробный мир в его воображении [3] и т.д. Однако все может быть проще, что я попробую показать.

Как видно из схемы, мир животных тесно пересекается с миром любви (34% всех своих слов Н.О. потратил на стихи, в которых есть и то и другое, или, иными словами, в 53% любовных стихов используются образы такого типа). Животные воспринимаются Олейниковым в трех главных ипостасях.

Во-первых, как символ природы, свободы, непосредственности, по контрасту с человеческими заморочками: