Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)

— В нашей стране прекрасные водопады, — ответил юноша с какой‑то неизъяснимо доброй улыбкой.

— У вас вообще прекрасная страна.

— Неужели лучше, чем у тебя?

— Во многом — да.

Они прошли еще несколько шагов и увидели их…

* * *

Прекрасный водопад обрушивает массу кипящей воды с крутого выступа невдалеке от пещеры. Вода с грохотом пролетает огромное расстояние и падает в глубокое озеро, скрытое в скалах. Ниже струится пенная река, однако чем дальше она от водопада, тем спокойнее становится ее течение.

Небо поражает своей прозрачностью и глубиной. Ослепительное солнце сверкает в нем, но оно вовсе не похоже на смертельное, злобное солнце пустыни. Здесь его сияние милосердно и к природе, и к людям. Облаков нет, и по голубой эмали небесного свода проносятся громадные птицы.

— Орлы, — указывает рукой Хехедей.

Каэ стоит потрясенная. Даже Барнаба молчит.

— Я сейчас узнаю, можно ли нам, — говорит Хедерге — Там очень много больных, у Тойонов не хватает сил и времени — эта весна выдалась тяжелая, и дети часто болели.

Время высоко поднимает свои брови‑кисточки. С богами и о богах, всегда казалось ему, так не говорят. Здесь все иначе, и это ему, как ни странно, даже нравится. Нравится ему и то, что его никто не спрашивает, зачем он сюда пришел. Раз пришел, значит, нужно.

Каэтане в этом мире все мило и дорого, все напоминает те прекрасные времена, когда никто не считал ее богиней и ей уже не хочется уходить отсюда никогда…

— Ан Дархан Тойон и Джесегей Тойон готовы говорить с тобой, — сообщил подошедший Хедерге.

— Что я могу сказать? Я рада.

— А со мной? — спросил Барнаба, надувшись.

— Наши боги принимают всех, кто нуждается в их совете и помощи.

Барнаба открыл рот, потом закрыл его. И в его изумленных глазах Каэ явственно прочитала решимость испить чашу сию до дна — он действительно хотел стать самим собой.

Когда Каэ, толстяк и двое воинов йаш чан подошли ко входу в пещеру, оттуда появилась женщина с крохотной девчушкой на руках. Глаза девчушки были закрыты, а на губах блуждала улыбка. Каэ перевела взгляд ниже и охнула — на бедре малышки зияла громадная рваная рана. Хехедей заметил, куда она смотрит, и пояснил:

— Ей не повезло, она встретила в лесу голодного волка.

— Ничего, — прошептала женщина, — Ан Дархан Тойон сказал, что все обойдется и даже шрама не будет.

— Бедняжка намучилась, — посочувствовал Хедерге.

— Мне жаль ее, — ответила женщина, — но так она заплатила за непослушание. А если бы она пошла не одна, а с младшим братишкой?

— Какая жестокость! — возмутился Барнаба, едва женщина отошла.

— Мудрость жестока, — откликнулась Каэ. — Девочка сполна расплатилась за глупость, а в будущем это никак на ней не отразится — нога не будет изуродована.

— Все равно страшная постановка вопроса.

— Иначе они не выживут. — Каэ встрепенулась:

— Хороши мы с тобой — стоим и болтаем, а нас уже ждут. Все‑таки мы с тобой ненормальные.

— А я и не утверждал обратного, — сказал Барнаба и сделал первый широкий шаг внутрь.

Пещера изнутри была освещена зеленоватым светом. Он успокаивал глаза и давал возможность разглядеть все в мельчайших подробностях. Каменные стены были украшены резными рельефами; в нишах на каменных столбиках стояли резные фигурки — единственные подношения, которые принимали боги племени йаш чан. Пол был на удивление ровным, гладким и отполированным. Многие тысячи лет по нему ходили тысячи и тысячи людей, нуждающихся в Ан Дархан Тойоне и Джесегей Тойоне. Хедерге был прав: до тех пор, пока в них нуждались, боги существовали.

В незапамятные времена Ан Дархан Тойон и Джесегей Тойон были богами войны и охоты, а племя йаш чан — очень воинственным. Но бессмертные любили свой народ, охраняли и защищали его. Людям требовались целители — и они лечили детей и стариков; людям нужно было постигать науки и ремесла — и они учили всему, что могло понадобиться человеку в любой жизни. Часть племени ушла некогда в горы, не пожелав оставаться в новом, непривычном мире после жестокой войны. Они стали добровольными отшельниками, и боги хранили культуру, не давая своему племени забыть о том, что происходит во внешнем мире. И конечно, они воспитывали воинов. А все йаш чан берегли и охраняли своих богов, понимая, что, лишенные своих земель и власти, они стали очень слабы и, как никогда, нуждаются в любви и преданности.

В полном молчании спутники дошли до конца пещеры. Там, у стены, стояли два огромных трона, вырубленных из громадных камней. Они были довольно грубо сработаны и разительно отличались этим от прочих изделий мастеров йаш чан. Но при первом же взгляде на богов становилось понятно, отчего работа была настолько основательной, но простой и безыскусной.

Перед Каэтаной высились две глыбы. Более всего они напомнили ей огромные кряжистые дубы, обвитые плющом, обросшие мхом, но с маленькими пронзительными сверкающими глазами. Их косматые головы росли прямо из туловища — шеи не было. Плечи занимали пространство, достаточное для того, чтобы на нем уместились четверо рыцарей в полном боевом вооружении, не ощущая при этом тесноты. Руки казались стволами обычных деревьев — здесь даже о мускулах говорить ке приходилось, равно как и о коже. Ее заменяла коричневая жесткая кора. Могучие ноги твердо упирались в каменные ступеньки трона, кроша их своей тяжестью. Черты лица было довольно трудно определить. До самых локтей опускались спутанные густые гривы.

— Подойди, — поманил Каэтану один из великанов.

— Слева Ан Дархан Тойон, а справа — Джесегей… — быстро шепнул ей на ухо Хедерге.

— Мы долго ждали тебя, — проговорил второй бог.

Голоса ан Дархан Тойона и Джесегей Тойона были похожи на грохот водопада или горного обвала. Слова носились под каменными сводами, отражаясь от стен и колонн, и тяжело падали вниз, к ногам посетителей.

— Ты пришла, когда смогла, мы не виним тебя, — грохочет Ан Дархан.

— Но у тебя осталось мало времени. Эту часть игры твой Враг выигрывает, — добавляет Джесегей.

— Наш Враг, — роняет Ан Дархан вскользь.

— Я приветствую вас, могучие боги йаш чан. Я рада вас видеть и прошу простить возможную неловкость, — говорит Каэ. — Я многого не помню. Ваша мудрость мне очевидна, может, вы знаете и мою судьбу — тогда вы поймете меня, если я ошибусь.

— Мы поможем тебе, — успокаивает ее Джесегей.

— Мы и ждем тебя для этого, — говорит Ан Дархан.

— С тобой пришло само Время, — рокочет первый великан.

— Мы приветствуем и его, хотя для нас оно очень долго не существовало, — вставляет второй.

— Я помню, — вздыхает Барнаба шумно.

Каэтана видит, что Хехедей и Хедерге смотрят на него как на диковинку.