Чистяков Юрьевич - Попадают по-разному

Читала, но вспоминать неохота, сколько лет девочек в Цветочных домах готовят. Чувствую, если вспомню - мне кого-нибудь убить захочется.

Дальше-то мне, что с ней делать? Иду к выходу.

- Госпожа, не оставляйте меня!

Пожимаю плечами.

- Иди со мной, не запрещаю.

- Благодарю, госпожа!

Взглядов солдат, бросаемых в нашу сторону не заметить сложно. Все охранные сотни уже здесь. Значит, и обоз тоже должен скоро подойти. Точно! Вон нестроевой как раз первой сотни с вёдрами куда-то бежит.

- Нестроевой!

- Слушаюсь!

- Куда?

- За водой для лошадей.

- Принесёшь - скажешь писцу, пусть зачислит одного нестроевого. Распоряжение Верховного. Потом принесёшь ко мне, я в том коридоре буду, один комплект походной формы и пожрать... на двоих.

- Слушаюсь! Тут, говорят, погреба богатые. Повара говорят, сегодня без работы им сидеть - все обжираются. Верховный разрешил.

- Не опасно? Тут, на днях, кучу народа отравили.

- А мы на пленных проверяем.

- Ну, тогда оттуда на двоих принесёшь.

Убегает, тоже попытавшись заглянуть мне за спину. Нет, если она в таком в лагерь высунется, её тут же изнасилуют. Причём, много раз. Хотя... Пугать этим девушку из цветочного? А без разницы, для всех только лучше, когда такие дела происходят по обоюдному согласию.

Опять в кресло плюхаюсь, закрыв глаза. Осторожное касание руки.

Просто сидит на коленях у моих ног. Придерживает свой узелок. Смотрит снизу вверх, как собачка.

- Можно мне тут посидеть, пока вы спать будете?

- Сиди, чего уж.

- Я вас не побеспокою, госпожа.

- Наоборот, разбудишь, если этот, или ещё кто придёт.

Местных женщин повидала уже достаточно, эта не из тех, что резанёт спящего по горлу. Вблизи моих сапог ей кажется безопаснее всего на свете.

Снова касание. Видимо, заснула всё-таки. В дверях опять тот солдат стоит. Корзину двумя руками держит. М-да, жратвы в ней не на двоих, а самое меньшее, на десятерых, причём не девушек, а здоровых мужчин. Окорока торчат, ещё копчёности какие-то, сыра целый круг.

- Вот! Как приказывали!

- Поставь где-нибудь. Ты ей одеться принёс?

- Так точно!

Входит. За ним ещё один тоже с корзиной. На этот раз, фрукты, горлышки бутылок торчат. За ними третий. Этот комплект формы несёт! Придурки! Так по голым девицам соскучились, что просто посмотреть втроём припёрлись?

Понять их тоже можно. Охранные сотни, несмотря на название охраной Госпожи занимаются в последнюю очередь.

Разведка, налёты - всё время в сёдлах. На обозных девушек времени нет. Недотроги в латах несговорчивы. Хотя, я слышала, не все...

Пялятся так откровенно, она вплотную к ноге прижалась.

- Всё как приказывали! Писарь велел спросить, как звать нового нестроевого.

Теперь уже я чувствую себя дурой.

- Как тебя звать? - от глупости ситуации, грублю.

- Нет имени, госпожа.

- Как к тебе... старый господин обращался?

- Как ко всем низшим. Рыбка.

- А к высшим?

- Старшим? Птичка.

Солдаты ржут, тот, с формой, спрашивает.

- Эй, рыбка, а он овечками или ягнятками никого не звал? Или, он настоящих живых овечек предпочитал?

Ржут. Самой бы было весело, не будь всё грустно. Смотрит на меня, в глазах слёзы. Который уже раз сегодня. И страх. Конечно, я знаю, как некоторые умеют слёзы использовать для достижения своих целей... Тут, в общем-то, тоже, только цель всего одна - живой остаться.

Да и вспомнился мне тут поступок одного известного кавалериста.

- Анид, - в отместку за шуточку, теперь её звать будут как Госпожу, только буквы задом наперёд, - Ерт, - а это уж от меня ей кусок второго имени, - Анид Ерт. Запомнили? Тогда свободны.

Разворачиваются и уходят. Строевым шагом. Придурки! Или просто мальчишки. Интересно, сколько себе они корзин да мешков набили, с высочайшего-то разрешения?

Киваю на форму.

- Надевай поверх этого. А то на тебе и нет считай, ничего.

Спрашиваю, пока она... То есть Анид, штаны пытается завязать. Велики, конечно, хотя тут солдатики не веселились, самый маленький размер принесли.

- Анид. Ты точно не помнишь, как тебя мама звала? Если помнишь, скажи, так тебя и буду звать.

- Благодарю, Госпожа. Буду Анид. Не помню я того имени. Буду зваться, как вы велели.

- Как знаешь. Вспомнишь если, скажешь. Переписать ведомости недолго.

Гляжу на неё. Походная форма удобством отличается, а не красотой. Но Анид выглядит засунутой в мешок. Ничего, ушьёт потом. Роюсь в кошеле. Найдя медную звёздочку, цепляю ей на наплечник.

- Вот. Мой знак. Солдаты его хорошо знают и обижать не будут.

Не объяснять же ей всю нашу систему чинов и званий. Я и в самом деле имею право производить в старшие солдаты и десятники. Или лишать этих званий. Звездочку десятника Анид и прицепила. Теперь если кто и полезет - ссылка на меня вполне достаточна.

- Есть хочешь? Бери!

Опять испуг в глазах. Что на этот раз? Она выглядит какой угодно, только не недокормленной.

- Это... Из кладовых господина. Это только для него и его гостей.

- Да ну?

Подхватив из корзины большое яблоко, откусываю. Потом ещё раз.

- Видишь? Со мной ничего не произошло.

- Но вы теперь здесь госпожа.

- Только не говори, "ничего подобного не ела", не поверю.

- Ела. Но кладовки для нас не здесь.

- Теперь это тебя волновать не должно.

Руку протягивает осторожно, будто боится, я шучу и сейчас ударю. Берёт что-то и садится на пол у моих ног. Кому-как, а мне противно, когда человек ведёт себя словно собака.

- За стол иди. Я приду скоро. Если кто зайдёт, назовёшь моё имя и покажешь знак.

На этот раз, за мной не увязалась.

Солдаты заняты - очищают погреба от содержимого.

- Где Верховный?

- Второй этаж заняла.

- Двое за мной.

Велела им притащить в комнату Анид два кресла и столик. Та лишь испуганно глянула, но ничего не сказала.

- Поела?

- Да, госпожа.

Хм. А то я не понимаю, "нет" хозяину она говорить просто не умеет. Опять стоит передо мной с опущенными глазками.

- Анид, садись.

Озирается по сторонам. Показываю на кресло.

- Мне нельзя в нём сидеть.

- Почему?

- Это для господ.

- Я же сижу.

- Но вы госпожа.

- Тогда зачем оно здесь?

- Если господин зайдёт.

- Порядочки тут у вас... За год так и не сидела?

- Почему? Сидела, когда звал на коленях посидеть, или...

- Можешь не продолжать. - похоже, она пока только одно обращение понять способна.

- Так, Анид, я - Осень, твоя госпожа, приказываю тебе сесть вон там.

Осторожно устраивается на самом краешке.

- Ты где так хорошо научилась по-нашему говорить?

- Всегда умела. Там, где родилась. Много жило, кто умел. От страшной Рыжей Ведьмы сбежали когда-то. Играли детьми.

- Ясно, святоши с первых двух войн.

Анид молчит.

- Продолжай.

- Потом... Мне много говорили, "забудь имя, но не вздумай забывать язык". Кто два языка знает - дороже стоят. Меня и купили в подарок потому что лучше всех по-грэдски говорю и петь умею. Ну и самая красивая тоже.