air - o f7d12d3eb98ba64b

нравилось уединение в этой комнате, нежели сочинение с Пианино, которое

угадывало его настроение и знало, что нужно играть, до того как он начинал.

Руки Гэвина замерли, когда за его спиной открылась и закрылась дверь.

Послышались приглушенные ковром шаги, и кто-то остановился недалеко от

него. Он оглянулся через плечо и встретился взглядом с Дэлайлой.

Он знал, что она беспокоится за него, но не был готов к уколу вины, когда

посмотрел на нее. Она выглядела уставшей. У нее слипались глаза, а под ними

залегли темные круги. Ее светло-каштановые волосы были не заплетены в косу, а обрамляли ее лицо густыми волнами. Пальцы покалывало от желания

отодвинуть ее волосы, почувствовать, как они будут намотаны на его кулак. Он

задумался, знала ли она, насколько старше сейчас выглядит – не как подросток, а как женщина, со страстью и огнем, вызывавшем желание ее защитить, которое

его потрясло – знала ли, как сильно он хотел поцеловать ее. И не только.

Почувствовав себя неловко от его взгляда, Дэлайла перекинула волосы на

одно плечо и принялась их заплетать.

– Спешила утром, – объяснила она.

– Мне и распущенные нравятся. Ты хорошо выглядишь.

Дэлайла покачала головой.

– Я себя так не чувствую, – ответила она. – Мне все еще плохо.

Гэвин подвинулся немного на скамейке и поманил ее на свободное место

рядом с ним.

– Это моя вина.

– Отчасти. Ты избегал меня этим утром?

Он обдумывал ответ, не спеша его произносить. Он достаточно знал о том, что девушки думают не так, как парни, и что Дэлайла в его словах прочтет

больше. Он не избегал ее, а пытался собраться с мыслями.

– Да, – сказал он и быстро добавил: – И нет. Я не знал, что сказать. Как

объяснить случившееся.

– Это было страшно.

– Знаю.

– Он наконец успокоился?

– Ага, – Гэвин не стал говорить, что Дом успокоился почти сразу, как

только она выбежала на улицу, хотя окончательно все вернулось к норме через

несколько часов. Остаток ночи полы тихо вибрировали, двери открывались и

захлопывались. Это напоминало ворчание родителя из-за плохо себя ведущего

ребенка. – Он не хотел тебя напугать, – объяснил он, хотя слова давались с

трудом. – Просто так Дом… расстраивается.

Дэлайла обдумывала услышанное, скользя взглядом по исписанному листку

с нотами. Он чувствовал, что она собирается задать очевидный вопрос.

– Такое уже случалось? – спросила она.

– Нет… – он попытался уклониться от прямого ответа: – Но я и девушку

домой еще ни разу не приводил, помнишь?

Было странно пытаться защитить и Дом, и их отношения с Дэлайлой

одновременно. От этих противоречивых чувств его подташнивало.

– Тогда откуда тебе знать, почему все так случилось?

Гэвин дернул одним плечом. Привычный жест ощущался сейчас

неправильным и нечестным.

– Просто знаю. Дом так похож на родителя. Он расстроился, когда ты

заговорила о моем уходе. Но он бы тебя не ранил. Он не плохой, Дэлайла.

Просто…

– Просто испугался, что ты уйдешь, – закончила за него она. Это

прозвучало как утверждение, словно она и сама долго думала и пришла к

такому заключению.

– Видимо, так. Все это в новинку… с людьми. Ему никогда не доводилось

делиться мной с остальными. Да и я никогда не хотел уйти. Похоже, Дом еще и

сам не знает, как решить эту проблему.

Дэлайла провела пальцем по гладким клавишам, мягко нажимая, чтобы

прочувствовать их поверхность, но не издать звук.

– Ты никогда не думал, что случилось с твоими родителями? Странно это, но после вчерашнего нельзя не задуматься, почему есть только ты и Дом.

Гэвин рассеянно нажал на несколько клавиш, медленно сменяющие друг

друга фа и соль, потом ми и соль. От этой темы он уже немного… устал.

Дэлайла не знала, сколько часов, дней, недель или даже месяцев он думал о

родителях, об объятиях матери, когда болел, о помощи отца, когда строил

самолетики, играл музыку, хотел… поговорить.

– Я думал о них все время. Когда мне было семь, я был одержим желанием

найти хоть что-то, но есть лишь одна фотография. У нее были каштановые

волосы. Это все, что я знаю.

Дэлайла скользнула рукой от его колена до середины бедра.

– Может, ты на нее похож.

Только прикосновение руки Дэлайлы к его ноге помогал сфокусироваться

на этой комнате и не давал Гэвину уйти в то место, где бывал редко и где думал

– по-настоящему – о матери. У Гэвина были ее волосы, ее бледная кожа и

большие темные глаза. Он видел на фотографии, что у них одинаковой формы

носы. Он прекрасно помнил, что у нее было лицо в форме сердечка и

сдержанная и осторожная улыбка. Гэвин подозревал, что и в этом они схожи.

– Я нашел фотографию в ванной пару лет назад, – сказал он. – Дерево там

вздулось от сырости, и я вытащил один из выдвижных ящиков, что плохо

держался. На дне лежала фотография.

Дэлайла ничего не сказала о том, как странно было найти фотографию в

таком месте, будто кто-то намеренно ее спрятал, да и Гэвин сам не раз задавался

этим вопросом, но вместо этого она спросила:

– А откуда ты знаешь, что это она?

– На фоне была коляска с ребенком, – объяснил он, – старая и

покосившаяся, явно из антикварного магазина или чего-то в этом духе. Думаю, она была, судя по фото, что я видел, немного странной. Эксцентричной даже. У

нее были длинные волнистые волосы, она носила безразмерные и свободные

вещи. Она была прекрасной, но похожей на хиппи. На бродягу. И с крыши

коляски свисали странные вещицы. Наконечник стрелы, перо, деревянный

медведь, несколько монеток и что-то еще, что я не смог узнать. Но некоторые из

них я знал. У меня был наконечник от стрелы, сколько я себя помню. Так что

коляска явно была моей.

Гэвин задумался, что Дэлайла может посчитать, что фактов слишком мало, чтобы делать вывод, но она уже загорелась новыми вопросами. Повернувшись к

нему лицом, Дэлайла согнула ногу и поставила колено на скамейку между

ними, прижавшись к его бедру. А потом совершенно естественным движением

она дотянулась до его руки и обхватила ее ладонями.

– Ты когда-нибудь спрашивал о своих родителях?

– Я честно не знаю, с чего начать, чтобы люди не поняли, что я там один, –

ответил он и сглотнул. – Обо мне заботятся. Меня любят. Если социальная

служба или еще кто-то узнает, что у меня нет родителей, то меня заберут. Меня

будут воспитывать там и разлучат с Домом. Когда я вырос, чтобы понять это…

я знал достаточно, чтобы понимать, как плохо это будет.

– И куда она исчезла? – спросила она едва слышно, глядя на его пальцы. –

Нам нужно это понять.

Здесь Гэвин обычно прекращал думать на эту тему. Он мог представить, что был несчастный случай, после которого он остался на попечении Дома, или