User - i cf85044c3a33e6c4

скарбом как есть. Разумеется, Шон уже договорился и со снисходительным видом теперь

разглядывает мои пожитки. Я совершенно ничего не успеваю сделать, как вдруг он

выхватывает у меня письмо.

— Отдай! Шон, отдай!

Но остальные вещи мешают, а Картер уже читает адрес… открывает конверт. И вдруг у

него на лице проступает такое бешенство, что страшно становится. Он разрывает напополам

конверт, сминает и выбрасывает на дорогу. А я кричу на него, себя не помня от злости,

проклинаю этого гада раз за разом!

— Я думал, мы с этим покончили! — орет Шон не менее эмоционально, нежели я.

— Ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью! И моими машинами. И моими

письмами!

— Я пытаюсь сделать так, чтобы ты не попадала в аварии, да еще и с неисправными

подушками безопасности. Лайонел знает, сколько месяцев ты не спала? Какое право он имеет

опять заставлять через это проходить тебя, а ты — меня?

— Я предупреждала! Ты все знал! Но добровольно подписался в обмен на секс. Как всегда,

в общем-то!

Полный игнор моего выпада.

— Почему ты не дала ему новый адрес, по которому живешь? Почему?

— Это не твое дело!

— Потому что тебе стыдно? — Меня начинает трясти. — Джоанна! Тебе стыдно?

Он поймал меня с поличным.

— Да, — выкрикиваю я ему в лицо. — Мне лучше, и я не хочу ничего менять! Хочу

остановить этот самый момент, пока все так спокойно и просто им наслаждаться!

Кофе, вещи — все разлетается в разные стороны, а мы стоим посреди пробки, слившись в

поцелуе столь страстном, что воздух вокруг плавится. Мы мешаем движению, машины не без

труда нас объезжают, но мне нет до этого никакого дела. Нам они не мешают! И пусть весь мир

пялится на то, как я таю в объятиях любимого мужчины, как мои каблуки увязают в

раскаленном асфальте, мне и на это плевать. Я просто привстаю на цыпочки и повисаю на

плечах Шона, продлевая этот момент всеми способами. Он не должен закончиться никогда.

Никогда.

Однако, это было бы слишком просто, и минут через двадцать полиция разбирается с

затором на дороге, а время запускается вновь вместе с оглушительным ревом клаксонов

недовольных моей хондой водителей. Таким образом, Картеру приходится меня отпустить, но

он все же делает попытку лаконично и однозначно изложить свое отношение к происходящему.

И цензура умалчивает, как именно.

После затянувшегося поцелуя я настолько дезориентирована, что без возражений

подписываю документы на убийство собственной машины. Да, у меня был шанс ее сохранить и

не позволить Шону сунуть нос еще дальше в мою жизнь, но после поцелуя уже не уверена, что

хочу этого! Стараюсь не встречаться с Картером глазами. Что я в них увижу? Понимание моих

чувств? Или признание, что для него все случившееся ничего не значит? В университет мы

добираемся в полном молчании.

В попытке успокоить всех, кого на уши поставил Каддини, начинаю искать Клегга. На

кафедре его нет, и потому я иду в комнатку с суперкомпьютером, но нахожу только Ребекку

Йол, и это как знак свыше. Закрываю дверь, собираюсь устроить ей допрос.

— Ты можешь мне сказать, что ищет Картер? — спрашиваю я у девушки, которая

подозрительно на меня смотрит, будто ждет, что начну на нее снова орать. — Зачем ему это?

— Не знаю, может быть, — пожимает она плечами. — Он ищет людей, которые следят за

ним и за вами. За Бабочками.

— В смысле? Кто за нами следит? — В этом помещении жарко не бывает в принципе, но и

арктический холод нетипичен, наверное, ему виной мое состояние.

— Этого человека зовут Кристофер.

У меня отвисает челюсть, а глаза становятся квадратными.

— Кажется, вы его знаете, — подмечает Йол.

— Но я не знаю кто он. Ты знаешь?

— Его я не знаю. Я даже не знаю, откуда о нем узнал ректор. Но этот человек следит за ним

очень давно.

— И… и сейчас?

— Конечно, — удивляется девушка. — А почему нет?

Быть может, потому что, кажется, мы уже выполнили все его требования? Сдали

Монацелли, посадили Картера в кресло… Или это еще не все?

Ставлю на стол тарелку блинчиков. Я их не ела со времен Ашера. Он привил мне к ним

искреннюю ненависть. Беру один, откусываю и понимаю, что нет, я их есть не стану! Раньше я

бы отдала их Франсин, а теперь количество потребителей ненужных продуктов резко

сократилось. Шон сидит в комнате с техникой. Налью ему кофе, может, съест.

— Что это? — подозрительно спрашивает Картер.

— Кофе и блинчики.

— Я не голоден.

— Съешь, меня от них воротит.

— Великолепная реклама.

— Блинчики очень даже, все дело в Ашере.

— Я думал, что Ашер остался далеко за кадром.

— Но не блинчики! Просто съешь их. Или я выброшу.

— Не трать время. Выбрасывай.

— Но я их приготовила…

— Поэтому если их выброшу я, будет еще менее красиво.

— Просто съешь их, окей? И успокойся, я знаю, что ты лучше Ашера. Ты ведь из-за него

психуешь…

— Ты ни хрена не знаешь.

— Знаю.

— Нет. Ты ни хрена не знаешь. Но это ничего, потому что я умный. Умнее тебя.

— Зато я скромная.

— Во-первых, к счастью, это не так, а во-вторых, скромность существенно усложняет

существование. Забудь о ней.

— Это с чего бы?!

— Ты должна мне верить. Потому что я умный.

Как же он меня бесит!

— Так ты съешь блинчики?

— Нет.

— Тогда сам их выбрасывай! — рявкаю я и вся разобиженная ухожу.

Я сказала, что Шон купил мне машину? В смысле он ее еще в день аварии купил, как

только прошлую увезли на эвакуаторе. Теперь у меня ярко-красная мазда RX8. У Шона RX7, у

меня RX8. Почему? Потому что она как кофемашина: той же марки, и система безопасности в

ней проверена. Это Шон так «учел пожелания». Но скандал был. Он не посоветовался со мной

ни насчет оплаты, ни насчет модели, ни насчет, черт его дери, цвета. А вместо оправданий

сказал, что «розовая хренотень» около его дома будет стоять только после его смерти.

Собственно, он даже не подозревал, насколько близок к последней! С тех пор воюем. Типа

я ему блинчики, он мне их назад. И на машине я в университет не езжу, использую в качестве

такси самого Картера. И все время демонстративно молчу. Будь он любым другим мужчиной —

сломался бы уже на следующий день, но, полюбуйтесь, авария случилась в понедельник, а

сегодня суббота, и мы все еще на ножах.

Что ж, обновим машинку? Я собираюсь наведаться к Мадлен. И слопать все, что она

любовно приготовила Клеггу. Собственно, я бы могла и сама, но это как знак капитуляции в

нашей с Шоном войне. Не стану же я готовить для себя одной? Это совсем мелочно. Вот и

приходится прибегать к помощи полезных знакомых.

— Я приехала поесть, — сообщаю я Мадлен.