User - i cf85044c3a33e6c4

немного времени, чтобы прийти в себя, пока я оттираю их очаровательные мордашки. Джулиан

терпеливо ждет. Он парень серьезный. Шоколад уже не ест. Он определенно пошел в Керри!

Даже вытащить из машины коляску для Кики помогает, ведь я болею, а он мужчина-защитник.

Это не удивительно, в детстве многие мальчики ведут себя как джентльмены.

— Когда ты вырастешь, я выйду за тебя замуж, — шучу я. А он краснеет и так мило

смущается, что хочется дразниться снова и снова. Я сажаю Кики в коляску и поправляю ей

шляпку. Керри странная, она одевает дочерей в розовые платья, хотя сама предпочитает вещи

броские и сексуальные. И, разумеется, в розовом я ее не видела ни разу.

Толкаю коляску вперед. Джулиан мне «помогает» — с важным видом висит на ручке, а

потому приходится смиренно тащить обоих, да еще и Марион держать за руку. Работенка не из

легких. Но хуже всего, что при всем этом раскладе я вижу, как около банка, который находится

совсем рядом с парком, останавливается мазда Шона. И из нее он выходит не один — с

Ребеккой Йол.

То, что Шон свою подружку везет в банк — разрыв шаблона. Сама я знала название банка,

где лежат его активы, только потому что пару раз видела кредитку. Ребекка Йол меня

определенно обскакала… В попытке переварить информацию я застываю на месте, но Джулиан

— нет, и в итоге, он спотыкается, падает и разбивает колено. Взрослость испаряется бесследно,

на смену ей приходит рев. И все, кто есть на этой улице, оборачиваются. Включая Картера…

Мне остается сделать вид, что я его не заметила. В общем-то, это не трудно, учитывая, что

приходится успокаивать рыдающего ребенка, параллельно доставая из сумки пластырь. Я

молюсь, чтобы Шон прошел мимо, чтобы не подошел, не начал язвить. Но увидев меня в

компании троих детей, он просто не может не сказать гадость.

— Вижу тебе лучше, — опуская приветствие, произносит Картер.

— О, привет, — старательно разыгрываю я удивление. — Я на один день приехала в

Сидней.

Конелл, ну ты и идиотка. Зачем оправдываешься? Он же точно знает, что ты не прогуливаешь

работу! Сколько лет прошло, а все равно как он появляется на горизонте, начинаешь вести себя

как дура!

— У Керри и Лайонела годовщина свадьбы сегодня, и я подрабатываю феей-крестной.

С другой стороны, он такую дуру на работу сам взял, так зачем менять модель поведения?

— Рад видеть, что ты… вернулась к прежнему образу, — язвит Шон.

— Спасибо, — сверкаю я ослепительной улыбкой. — К началу семестра собираюсь

вернуться.

Так что не спеши устраивать мне выговор.

— Надеюсь, под возвращением ты подразумеваешь не то, что было до больницы? — словно

бы равнодушно спрашивает он.

— Ч-что? — Смотрю на него во все глаза. Никак не могу понять, о чем речь.

— Я знал тебя как человека, который никогда не ставит личную жизнь выше карьеры. Но

последние полгода ты упорно доказывала мне обратное. До начала семестра советую тебе

подумать о приоритетах.

— Если ты хочешь, чтобы я жила твоими убеждениями, то, уверяю тебя, этого не будет

никогда!

— Нет, я хочу чтобы ты жила своими! — рявкает он, от напускного спокойствия и следа не

остается. Ребекка Йол делает шаг назад, словно пытаясь спрятаться. Еще одна зашуганная

Картером студентка. — А не теми, которые навязывают тебе родители, Керри, Клегги и прочие

личности, повернутые на семейных ценностях!

И тут я понимаю, в чем причина его психоза. Да, может, я не очень-то интересовалась

делами Бабочек — расслабилась, одним словом, — но здесь со мной трое детей. Аж трое детей.

Картер же не в состоянии выносить и одного…

— Должно быть, тебе жить не дает мысль, что люди размножаются не через пробирку, —

говорю я и решительно двигаю на него коляску. — С дороги!

Фыркает, но отступает. Ребекка Йол, однако, ухитряется замешкаться, и едва успевает

отскочить в сторону. Я даже смотреть на нее не хочу. Я в бешенстве…

Не могу вспомнить когда в последний раз каталась на каруселях. Этот день — праздник

детства и веселья, но мне совсем не радостно, хотя возвращаемся в Ньюкасл мы все

растрепанные и с четырьмя порциями попкорна. Все как положено. Керри и Лайонела не будет

до утра, а потому мы заваливаемся смотреть мультики. Я, кстати, все еще их люблю, но не могу

не радоваться, что в комнате темно, потому что попкорн от слез становится все более соленым.

Марион и Кики умотались и засыпают мгновенно, Джулиан старается держаться, но к середине

видео тоже начинает клевать носом. Старшеньких я укладываю спать прямо в гостиной на

диване (не подниму их по лестнице наверх, а будить не хочется). Только Кики уношу в

спальню.

А затем делаю то, что должна — иду в свою комнату и ищу среди сваленных в угол сумок

ноутбук. Он кажется чужим. Я слишком долго его не трогала. Будто это он виноват в моих

проблемах… Открываю его и нажимаю кнопку питания. Мгновение ничего не происходит, он

отзывается неохотно, чувствует мое настроение. За окном загорается рассвет, а я все еще сижу

перед ним и смотрю на рабочий стол. На картинку, на ярлычки программ… Картер знал, что

делает. Как можно выбрать между работой и семьей, если со вторым у тебя отношения по

жизни не складываются? Это же не один из двух, а один из одного… Но кое в чем Шон прав: я

так старалась убежать от него, что наделала глупостей и потеряла целых полгода. Теперь я

понимаю, что Картер не медлил с проектами для Бабочек, он мне попросту их не доверял. Это

очень задевает.

Я сама не знаю, как и когда заснула, но будит меня невероятный грохот… Выскакиваю из

комнаты, вбегаю на кухню и вижу, что голодные Джулиан и Марион пытались приготовить еду

себе и младшей сестренке, но потерпели сокрушительное фиаско. Почему сами? Ну, они ведь

знают, что я болею и устаю, поэтому решили не будить. Пытались достать хлопья, и почти

получилось, вот только коробка стояла высоко, и вместе с хлопьями вниз свалились

панировочные сухари и заранее приготовленные тарелки… Кики плачет, Марион спешно

собирает сухари в ладошки, а Джулиан пытается оправдаться. Но разобраться с дурдомом я не

успеваю, так как на кухне появляются Керри и Лайонел. Думаю, вид у меня не менее

виноватый, нежели у малышей...

— А ты говорила, что ей можно доверить наших детей, — говорит Лайонел, поворачиваясь

к Керри.

И хотя понятно, что это шутка, хотя я уверена, что он ничего плохого в виду не имел, меня

вдруг прошибает понимание того, что он только что сказал. Это ИХ дети. Это ИХ жизнь. Я

могу приехать и погостить, но это все равно что смотреть в окошко. Я здесь чужая, всегда была

и буду. И я понятия не имею о том, что такое жить в семье и как справляться с детьми. Может,