Vanessa Booke - Притяжение#3

Боже, я слишком напилась.

Я одергиваю подол платья как раз в тот момент, когда слышу звук затвора фотоаппарата. Щелк. Щелк. Щелк . Резко открыв глаза, я замечаю папарацци, прячущегося за рядом машин. Может мое зрение и не четкое, но я понимаю, что он запечатлел каждое мгновение, пока я пьяная стояла, прислонившись к кирпичной стене. Конечно, ведь я стою в идеальном ракурсе для его камеры. Мой отец убьет меня, если это попадет в желтую прессу.

Щелк. Щелк. Щелк.

— Бл*дь, — говорю я, кипя от злости и дергая вниз свое платье, а затем закрывая лицо.

Будто это поможет. Я знаю папарацци слишком хорошо. Кажется, они не знают о таком понятии, как частная жизнь. С годами я научилась избегать их, как чумы, но это не имеет значения, потому что, где бы я не находилась, они всегда находят меня. И сегодняшний вечер не исключение. Я направляюсь прямо к папарацци. Меня тошнит от количества алкоголя, пропитавшего мой организм. Развернувшись, я быстро направляюсь дальше по тротуару, второпях снимаю ходу свои туфли, чуть не вывернув при этом правую лодыжку.

— Хорошая фотка, принцесса. Кто-нибудь неплохо заплатит за нее, — говорит папарацци.

Этот лысеющий мужчина выглядит смутно знакомым. Он нахально смотрит на меня поверх объектива своего фотоаппарата.

— Что случилось, принцесса? Что, жизнь слишком сурова в "районе Миллионеров"?

— Пошел ты, — кричу я.

Меня так и подмывает швырнуть свои туфли в папарацци. Он безжалостно смеется, пока я безуспешно пытаюсь пройти мимо него.

— Кажется, ты такая же смутьянка, как и твой брат.

Его слова вызывают воспоминания о той ночи, когда мы с Оги приехали в отель Сомерсет, чтобы забрать Николаса. Черт . Это тот же козел, который насмехался над моим братом.

— Прочь с дороги!

— Зачем, принцесса? Людям нравится ненавидеть тебя, — говорит он, щелкая затвором камеры перед моим лицом. — Они непременно будут в восторге, когда увидят твои фотографии с тем жлобом, с которым ты была.

Мимо меня проскальзывает темный силуэт и налетает на папарацци, отправив его в полет над тротуаром. Возглас удивления разносится по улице, пока я наблюдаю, как папарацци тяжело падает на тротуар. Его фотоаппарат разбивается о землю, приземлившись в нескольких сантиметрах от моих ног. К своему удивлению я замечаю Тристана, который с яростью и тяжело дыша склоняется над лысеющим мужчиной. Неужели он бежал сюда? Боже правый, он хорошо выглядит. Я смотрю на него с благодарностью. Карие глаза Тристана быстро оценивают меня, и он снова поворачивается к троллю, лежащему на земле.

— Убери свою вонючую камеру подальше от нее, пока я не прикончил тебя, — вне себя от ярости произносит Тристан.

— Долбанный мудак. Теперь мне второй раз придется менять свой фотоаппарат.

Тристан смеется.

— Может, перестанешь вести себя, как козел, и люди перестанут ломать твои вещи.

Папарацци сердито бубнит себе под нос, с яростью подняв на меня глаза. Он сплевывает кровью и, встав, отряхивает свою одежду.

— Давай, разбей мой фотоаппарат, но у меня уже есть куча снимков твоей маленькой принцессы, которые я продам. Уверен, ее папочка будет рад увидеть, как она ведет себя с тобой как шлюха.

— Ты гребанный мудак, — Тристан бьет его кулаком в челюсть.

Папарацци поднимает голову, выплевывая кровь изо рта. Он улыбается кровавыми зубами.

— Ты за это заплатишь.

— Уходи, — командует Тристан.

— Это общественный тротуар.

— Я не прошу.

Неохотно папарацци уходит, и при этом матерится себе под нос. У меня начинает кружиться голова, пока я наблюдаю, как он ковыляет к своей машине. Мне его почти жаль. Почти. Пока до меня не доходит, что у него имеется большой выбор снимков меня с Тристаном. Снимков, из-за которых все может закончится так и не начавшись.

— У моего отца случится сердечный приступ, когда он увидит эти снимки.

По моим щекам текут горячие слезы, когда внезапное чувство позора обрушивается на меня.

— Иди сюда, — говорит Тристан.

Он подходит ко мне, притягивая меня в свои объятья. Его тепло обволакивает своим безмятежным спокойствием.

— Давай отвезем тебя домой.

— Тристан, что я скажу отцу об этих снимках?

— Ничего. Я позабочусь об этом, — говорит он, ведя меня к своей машине. — Никто ничего не узнает о нас, пока мы сами этого не захотим.

ГЛАВА 19

Тристан

Я яростно сжимаю руль своего автомобиля. Этот маленький говнюк папарацци продаст снимки тому, кто заплатит больше, и у меня на хрен не будет никакой возможности остановить его. Меня гложет чувство вины, пока я везу нас в Митпакинг Дистрикт. Я никогда не должен был оставлять Эмили одну. Я бросаю взгляд на миниатюрную фигурку, спящую справа от меня. Облокотившись на дверь машины, Эмили крепко спит. Ее одежда и волосы находятся в беспорядке, как и красные туфли на высоких каблуках, которые она каким-то образом умудрилась сломать. Я протягиваю руку и убираю с лица Эмили прядь золотистых волос. Она похожа на отдыхающего ангела. Любой был бы глупцом, не увидев ее потрясающей красоты.

Она ворочается, когда я провожу рукой по ее лицу. Ради тебя я сверну горы.

Я везу Эмили обратно в мою студию. Она почти не шевелится, когда я заношу ее на руках внутрь. После тяжелой ночи алкоголя и секса, я уверен, что вымотал ее. Я усмехаюсь про себя. По крайней мере можно на это надеяться. Боль пронзает мою грудь, когда она обнимает меня, прижимаясь крепче. Впервые за очень долгое время я чувствую себя рыцарем в сияющих доспехах, которого она заслуживает. Эмили лежит, растянувшись на кровати, почти не оставив места для меня. Она трется щекой о прохладные атласные простыни, которыми я ее укрываю, и стонет во сне. Я бы хотел остаться и наблюдать, как она спит, но у меня есть неотложные дела.

Все еще кипя от гнева, я возвращаюсь в Гринвич, прочесывая улицы в поисках папарацци, с которым мы столкнулись ранее. К своему удивлению, он недалеко уехал от того места, где сделал фото Эмили. Я паркуюсь чуть дальше по улице, чтобы он не обнаружил меня.

— Эй, придурок! — кричу я.

Самодовольный козел оборачивается на мой крик, сидя в своем желтом спортивном автомобиле. Не сомневаюсь, что этот засранец думает, что ему удастся сделать состояние на снимках Эмили. Я слишком хорошо знаю, как папарацци разрушают жизни. Было достаточно больно видеть, как они делали это с Николасом и Эмили. Мне этого до конца жизни хватит. Парень смотрит на меня и бросает окурок на тротуар. На его лице мелькает раздражение, когда он узнает меня. Уверен, я последний человек, кого он ожидал увидеть.

— Опять ты? Что ты хочешь? — шипит он со злостью.

— Мне нужны фотографии, которые ты сделал сегодня вечером.