Тори Халимендис - По ту сторону тьмы

— Пожалуй, я пойду. Благодарю за сочувствие.

— Не спешите, — мягко попросил Анри. — Вам ведь не спалось? Я тоже иной раз просыпаюсь незадолго до рассвета и никак не могу уснуть опять. Чувствую, как меня охватывает неясная тревога. Говорят, эти часы, самые темные, принадлежат Сумраку. Именно в это время он может прокрасться в наши души и завладеть ими.

Я вспомнила пугающие истории старой Джой.

— И вы верите в эти россказни, Анри?

— Это не россказни, — возразил он. — Можете спросить у Фиоре. Он многое повидал в своих странствиях. Поинтересуйтесь, считает ли он сказками истории о Сумраке.

Я поежилась, хотя уже успела согреться. А ведь поэт кое в чем прав: странные сны я видела именно в те самые тревожные и тягостные предрассветные часы. Вскоре после пробуждения небо начинало сереть, и лишь тогда у меня получалось прогнать ощущение приближающейся опасности.

— А вы сами, Анри? — спросила я. — Вы-то откуда так много знаете? Я росла здесь, недалеко от Черты, а о Сумраке слышала только байки старой нянюшки.

Анри задумался.

— Наверное, в Лерое просто боялись упоминать Сумеречных вслух, чтобы не накликать беду. Сменилось не одно поколение, а негласный запрет остался. Ведь именно здесь бушевали кровопролитные битвы. Я же рос любознательным ребенком, а в родительском доме была большая библиотека. Многое из прочитанного непроизвольно запомнилось, хотя осознавать и анализировать я стал много позже.

— Неужели и у вас хранились таинственные манускрипты, в которых упоминалась Алексия Лерой?

— Алексия? — заинтересовался Анри. — Впервые о ней слышу. Это какая-то семейная легенда? Расскажите, мне любопытно.

Разумеется, посвящать его в домыслы о том, что во мне может течь кровь Сумеречных, я не собиралась, поэтому ответила кратко:

— Есть сведения — правда, непроверенные — что Алексия помогала Благодатному Эриху провести Черту. Я думала, что смогу узнать от вас, так ли это.

— Жаль, но здесь я не могу вам помочь, — казалось, Анри искренне огорчился. — Зато, если пожелаете, расскажу вам о том, что находится за Чертой.

— О Сумраке?

Должно быть, выглядела я в тот момент презабавно. Уверена, что лицо у меня вытянулось, а глаза округлились от изумления. Но Анри даже не улыбнулся.

— Именно, — ответил он. — Единственное, за достоверность изложенного тоже не поручусь. Если у деяний ваших предков были свидетели, то обнаруженный мною в свое время дневник содержал лишь бездоказательные рассуждения. Мне они показались весьма интересными. Итак, мой прапрапрадед был лицом, приближенным к Благодатному, ученым и философом. Он полагал, что Сумрак — своего рода отражение или, как он выразился однажды, оттенение Света. И он походит на наш мир, как тень походит на отбросившего ее человека. Например, как вам известно, в мире существует несколько мест, в которых горят Искры Света.

Я невольно улыбнулась, вспомнив, что в одном из таких мест якобы и нахожусь. Хотя Благодатный, скорее всего, уже выяснил, что в Стримен я так и не попала.

— Мой предок считал, что далеко не все эти места нам известны. А еще — что аналогичные находятся и по ту сторону Черты.

— Искры Мрака? — предположила я.

— Скорее уж сгустки. Но называть их можно как угодно. Особые места, обладающие собственной силой, направленной на определенное воздействие. Мой предок посвятил много времени изучению этого вопроса, изъездил все обители, в которых имелись Искры, но затем его покровитель умер. А новый Благодатный счел исследование этого вопроса бесперспективным. Он полагал, что знать, как устроен мир Сумрака, ему ни к чему: все равно Черта нерушима.

— Как оказалось, слухи о нерушимости Черты сильно преувеличенны, — мрачно заметила я.

— Вы хотите ее восстановить? — внезапно спросил Анри. — Поэтому вернулись в Лерой?

Я покачала головой.

— Никто из нас не знает, как это сделать. Если бы это только было в моих силах…

Собеседник взял меня за руку.

— Не казните себя, Северина. Вы ведь подумали о них, правда? О тех, кто погиб в замке и похоронен на старом погосте? Вы все равно ничем не могли им помочь. От вас ничего не зависело.

— Вы говорите совсем как Вельма, — грустно улыбнулась я. — Она утешала меня именно такими словами о том, что от меня помощи бы никакой не было. А я тогда больше всего жалела, что отсутствовала в замке. Если не помочь, так умереть вместе с ними. После случившегося я слегла в горячке, и Вельма долго выхаживала меня. Прибытие гвардейцев, приезд ищеек, обыск замка — все прошло мимо. Меня посчитали погибшей, хоть тело и не обнаружили. Представляю, как удивился Благодатный, когда ему донесли, что я осталась в живых. К тому времени столичные "гости" уже покинули Лерой, но не сомневаюсь, что в деревнях осведомители остались. Франц еще намекнул мне — нет, даже не намекнул, а сказал прямо — что мои слова можно поставить под сомнение, объявив меня самозванкой.

— Но раз крестьяне вас видели после нападения, по пути в столицу, то ему бы не поверили, — возразил Анри.

— Какое дело Благодатному до крестьян Лероя? Они далеко, а в Артинее меня никто не знал. Вот только ему почему-то выгодно, чтобы в Лерое была законная хозяйка.

— Законную хозяйку можно выдать замуж за нужного человека, — сухо бросил Анри. — И не опасаться смуты. Очень удобно, с какой стороны ни посмотри. А самозванку обитатели окрестных деревень могли и не принять.

— Полагаю, что такие планы у него имеются. И Мартин тоже так думает.

— Вы давно знакомы со своими друзьями, Северина?

— С Мартином — с детства. А Фиоре впервые увидела на том же чаепитии у принцессы, что и вас.

Анри, рассматривавший наши переплетенные пальцы, поднял взгляд, будто хотел что-то сказать, но передумал и только покачал головой. Я осторожно освободила руку.

— Мне пора. Уже светает, скоро проснется Вельма.

— Опасаетесь, что она дурно о вас подумает?

Впервые за время нашего разговора я рассмеялась.

— Вельма? Она, если вы еще не заметили, не скована нормами ханжеской морали. Вельма только спросит, кто мой избранник, чтобы самой ненароком не положить на него глаз.

— Вот как? Северина, если вас заинтересовала тема нашего разговора, приходите ко мне вечером. Ваша подруга, как вы сказали, осуждать вас не будет, а приятели не узнают. Обещаю, что буду вести себя в рамках приличий. Мне просто многое хочется обсудить с вами, но я не уверен, что подобные разговоры следует вести при всех. Я подробнее расскажу вам о записях моего предка, а вы мне — о своей бабушке или кем там вам приходилась эта Алексия. Хорошо?

— Я подумаю.

И я быстро выскользнула за дверь, как была, в чужом халате, а в спину мне полетел возглас:

— Как же вы босая?