Л.И.Шинкарев - Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл

ленькой стране слишком долго задерживаться в организации Варшавского

договора, не лежало к ней национальное чувство. С отменой цензуры люди

писали в газеты и об этом. А в Кремле такая политическая щекотка вызыва-

ла ярость. Тут еще натовское руководство назначило на сентябрь военные

учения с участием 18–20 дивизий. Впечатлительный Брежнев прислушивал-

ся к своему другу Гречко. Логика событий казалась очевидной: чехословаки

идут на чехословаков; вмешиваются западные армии, в Европе начинается

Третья мировая война.

В просмотровом зале ГРУ на экране показывали секретные военные

разработки НАТО. Кошмары становились навязчивыми. «На июньском засе-

дании Политбюро в Москве Брежнев с горечью мне сказал: «Если потеряем

Чехословакию, я уйду с поста Генерального секретаря ЦК КПСС», – будет

вспоминать посол Червоненко 32.

Брежнев и Гречко с полуслова понимали фронтовиков, чужие военные

воспоминания могли обоих доводить до слез. Но когда страну несло к пропа-

сти или так им казалось, чувствительность оставляла их. Они с трудом сдер-

живались, когда на заседании Политбюро кто-то предлагал ввести в Чехо-

словакию пару дивизий, вторгнуться символически, в уверенности, что мяг-

кие, податливые чехи тут же «подогнут хвост». Осторожный Гречко умоля-

ющими глазами смотрел на Брежнева: «Товарищи дорогие, вы решите прин-

ципиально, вводить или не вводить, и доверьте нам с Генеральным штабом

сделать это с полной ответственностью перед вами, перед историей». Бреж-

нев на заседаниях отмалчивался, а наедине говорил другу Гречко: «Пару ди-

визий – это мы решим на Политбюро, а ты готовь сколько надо». В первый

стратегический эшелон на Чехословакию Гречко определил двадцать диви-

зий, потом еще десять…

Летом во время учений «Шумава» на территории Чехословакии маршал

Якубовский, генералы Майоров и Дзур с командного пункта наблюдали, как

танковые части противостоят условному противнику. Подразумевались вой-

ска НАТО. Опустив бинокль, Дзур спросил Якубовского и Майорова, возмож-

но ли в случае войны применение атомного оружия. Оба ответили: «Да».

«Но там люди!» – воскликнул Дзур. «Удары мы будем наносить по ко-

мандным пунктам, по средствам атомного нападения противника, по танко-

вым группам, а не по мирному населению», – ответил Майоров. «Это не гу-

манно…» – упорствовал Дзур. «Война, соудруг министр, дело всегда негуман-

ное», – отвечал Майоров 33.

То, что одному генералу виделось чудовищным, не укладывающимся в

голове, невозможным для осуществления, для генерала с иной психологией,

выросшего в иной военной культуре, уже воевавшего и смотревшего, как го-

ворится, смерти в лицо, атомная война была нежелательной, но возможной.

Ивашутин Камбулова ждал.

Спросил, что связывает подполковника с чехословацким президентом

Людвиком Свободой. Камбулов доложил, как в довоенные годы по заданию

командования встречал интернированных чехов, развозил их по лагерям,

неотлучно при них находился, вместе со Свободой засылал на родину чехов и

словаков, завербованных как агентов. С батальоном, впоследствии корпусом,

прошел всю войну, в 1945 году вместе вступали в Прагу. Рассказывая, он пе-

ребирал в памяти неудачи, отступления, гибель солдат, но как ни силился, не

мог взять в толк, что именно могло стать причиной его вызова.

– Все? – спросил Ивашутин.

– Вроде все, товарищ генерал.

– Вы умалчиваете об одной истории, – Ивашутин не отводил глаз. – Что

произошло у вас под Киевом в 1943 году?

Камбулов напрягся.

– Чего-то особенного вспомнить не могу. .

– Ноябрь, вечер, командный пункт бригады. Впереди Киев. Вы рядом со

Свободой… Было такое?

– Так точно, товарищ генерал.

– А тут налет немецкой авиации… Что дальше? Ну?!

…И Камбулов увидел как наяву. Пылало над лесом закатное солнце.

Мимо раскаленного диска черными птицами неслись немецкие бомбарди-

ровщики, кружили над линией обороны. Свобода глазами провожал самоле-

ты. «Вдруг слышу нарастающий рев, бомба летела прямо на нас. Не знаю, как

это получилось, я толкнул Свободу в траншею, прыгнул на него сверху, при-

крыл, обхватил руками. Бомба взорвалась поблизости, осколки летели во все

стороны, но нас не задели. А ранило меня в похожей ситуации в другой раз…»

– будет мне рассказывать Камбулов.

– Вспомнили? – Ивашутин не отводил глаза.

– Так точно, товарищ генерал, – сказал Камбулов. – Но толкнул не силь-

но, даже синяков не было. Генерал Свобода может подтвердить.

Камбулов терялся в догадках, каким образом давно забытый им эпизод

дошел до руководства. Возможно, Людвик Свобода вспомнил в кругу воен-

ных, как приставленный к нему офицер безопасности под бомбежкой бросил

его в траншею и укрыл собою.

– Я отвечал за его жизнь, товарищ генерал!

Камбулов не знал, чем объяснялась некоторая пред ним робость

Людвика Ивановича, но мог догадываться, что дело не в этом происшествии,

на фронте обычном. Камбулов был одним из немногих, кто в конце 1930-х

годов был в НКВД ознакомлен с секретным досье на подопечного чешского

офицера и мог знать уязвимые моменты в его военном прошлом.

Камбулов и Свобода никогда не говорили об этом, понимали друг друга

молча, но чекист постоянно читал в глазах Свободы обращенный к нему во-

прос: знает? Не знает?

Уместно предположить, что генерал Ивашутин тоже был осведомлен о

деталях военной биографии Свободы, с точки зрения чекистов небезупреч-

ной, которую можно было использовать как психологический крючок.

Президент Свобода, сообщил Ивашутин, этим летом интересовался у

А.Н.Косыгина, как поживает соудруг Камбулов, и заметил, что неплохо было

бы повидаться. Теперь это в самый раз. Страны Варшавского договора наме-

рены протянуть чехам руку помощи, и очень важно, если в решающие часы в

Пражском Граде рядом с президентом будет наш человек, подполковник

Камбулов, которому президент многим обязан и полностью доверяет. Наша

задача, говорил Ивашутин, иметь стопроцентные гарантии, что при вводе

союзных войск чехословацкая армия не выйдет из казарм. Один недотепа-

солдат, неосторожно обращаясь с оружием, нечаянным выстрелом может

вызвать сокрушительный ответный огонь с непредсказуемыми последстви-

ями. Ведется работа и с министром обороны Дзуром, но главнокомандующий

есть главнокомандующий.

Ивашутин попросил Камбулова подождать пару минут в приемной.

В приемной за столами два офицера, помощники хозяина кабинета, пе-

ребирали газеты.

– И чего неймется этим вацуликам, прохазкам, когоутам, свитакам. . Они