Л.И.Шинкарев - Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл

ка Свободы с советской разведкой не совпадает с материалами, на которые

опирается Зое Клусакова (Свободова). Дочь Людвика Ивановича издала вос-

поминания об отце (2005) и его «Дневник военного времени. Июнь 1939 –

январь 1943» (Прага, 2008). И в письме автору этой книги пишет с уверенно-

стью, что до Второй мировой войны отец «никак не мог быть в контакте с

русской агентурой и также не был в контакте с ней на территории Польши».

Не знаю, чьи сведения надежнее, но по моему разумению, не было и нет

никакого греха на тех людях, в том числе известных деятелях Европы, кто в

предвоенные и военные годы стал открыт для сотрудничества с советской

разведкой. Некоторые даже искали с ней связи, надеясь хотя бы таким обра-

зом противостоять угрозе, которую нес народам фашизм.

О подробностях я услышал от Камбулова:

«Мне приказали привезти Свободу и отобранных им чешских офицеров

в Москву. Группу разместили на загородной даче, а подполковника отдельно,

в гостинице “Националь”. Свобода сам подбирал надежных людей, после

нашей проверки их переправляли на родину для разведки и организации

партизанских отрядов. От них ждали наблюдений, заметна ли подготовка

германских войск к возможной войне против СССР. При содействии Свободы,

а также по другим своим каналам, я получал из Чехословакии агентурную

информацию и передавал в Центр. Анализируя факты, предвоенной весной я

собственноручно писал сообщения о германских приготовлениях к войне,

направлял их на имя Сталина. Но реакции никакой не было» 13.

Можно представить, каким доверием чекистов пользовался Свобода,

если в январе 1941 года Москва отправляет его в Стамбул для участия в пе-

реговорах с военным атташе Чехословакии в Турции генералом Гелиодором

Пике, руководителем чехословацкой военной разведки на Балканах. Вместе

со Свободой на этих переговорах о сотрудничестве разведывательных служб

был называвшийся другим именем (генерала Фокина) начальник 5-го (ино-

странного) отдела Главного управления госбезопасности НКВД П.М.Фитин.

Стороны договорились о прибытии в Москву чехословацкой миссии, чтобы

«под руководством советского главного штаба организовать разведку на

чешских землях, на Балканах и в Германии», а также, когда позволит обста-

новка, создать на территории СССР воинские части из чехов и словаков. Впо-

следствии Фитин (генерал Фокин) был награжден грамотой «За освобожде-

ние Чехословакии», подписанной Людвиком Свободой 14.

Камбулов запомнил первое утро войны. В штабе подразделения он

услышал, что германские части перешли границу. Надо было обеспечить

безопасность агентов, заброшенных в Чехословакию, сообщить им план дей-

ствий в новых условиях. Накануне успели переправить группу в двенадцать–

пятнадцать человек. «Было воскресенье, люди шли вдоль дороги по грибы,

ничего не зная, а я летел на машине в расположение чехословацких военных.

Иду по баракам, извещаю о начале войны. Чехи радуются, давай меня обни-

мать. “Вы чего?!” – теряюсь я. “Теперь Чехословакия точно будет освобожде-

на!”» 15.

Камбулов со Свободой продолжали забрасывать в страну парашюти-

стов-диверсантов. После отправки значительной части интернированных

через Одессу и Стамбул в Европу из оставшихся легионеров, перемещенных в

лагерь под Бузулуком, начали спешно готовить Первый Чехословацкий от-

дельный пехотный батальон. В батальон записывались чешские и словацкие

политэмигранты, коммунисты и беспартийные, участники испанской войны,

инженеры (в том числе фирмы «Шкода»), врачи, музыканты, работавшие в

СССР по договорам. Чешские женщины шли медсестрами, пекарями, повари-

хами. Формирование части поручили не армейским структурам, а органам

госбезопасности. Не хотели повторять опыт с поляками: их объединили в

семь дивизий во главе с генералом Андерсом, но когда подоспела пора от-

правляться под Сталинград, польское командование настояло перебазиро-

вать дивизии в Иран, а оттуда на Ближний Восток. Этот случай (1942 год)

навел на мысль создать при НКВД Аппарат уполномоченного Ставки по ино-

странным воинским формированиям; в новой структуре был и капитан гос-

безопасности Камбулов.

Бузулук, сорок тысяч жителей, стал походить на Вавилон. Перемещен-

ные из западных районов предприятия, беженцы из прифронтовой полосы, а

теперь вот и чехословаки в новых шинелях и в шапках с восьмиугольными

кокардами. Город искал им помещения под казармы, под штаб части, под

госпиталь. Чехи становились для бузулукцев своими людьми; шли рубить

жителям дрова, ремонтировать косилки, восстанавливать мосты и линии

электропередачи. У эвакуированных предприятий были нарасхват чехи-

рабочие, особенно заводов «Шкода».

Камбулов помнит каменную школу на углу улиц Октябрьской и Перво-

майской, отданную городом под «Велительстви первниго прапору», то есть

под командование и штаб чехословацкого батальона. На втором этаже в кон-

це коридора был кабинет Свободы, а рядом кабинет Камбулова.

«В небольшой классной комнате, – будет вспоминать в записках

Л.Свобода, – собираются офицеры штаба батальона и командиры подразде-

лений… Здесь и оба советских офицера связи – подполковник Загоскин и ка-

питан Камбулов, прошедшие с нами весь путь от Бузулука» 16. Камбулов ни-

сколько не обижался на скороговорку, с какой автор упоминал в книге его

имя, понимая, как непросто Людвику Ивановичу, теперь Президенту Чехо-

словакии, признаваться в близости к офицеру советской разведки, всю войну

его опекавшему. Чуть приоткрыть их отношения осторожный генерал ре-

шился только в автографе: «Соудругу подполковнику Камбулову Петру Ива-

новичу в память о наших совместных боях за свободу нашего народа пре-

подносит Свобода… 09.01.1962».

Что Камбулову могли припомнить?

В чем упрекнуть?

После войны Камбулов не раз бывал в Чехословакии. Он любил эти по-

ездки за встречи с однополчанами, за роднившую их общую память о мае со-

рок пятого. Со временем, он чувствовал, застольные речи все чаще выгляде-

ли ритуальными; чехов занимало совсем другое. В последнюю поездку, за

год до ввода войск, он слышал от пражан об экономическом кризисе 1962–

1963 годов, об инакомыслии студентов, о появлении в коммунистических

рядах сомневающейся интеллигенции (интеллектуалов). Бурлили не види-

мые глазу подпочвенные воды, на поверхность прорывалось недовольство

диктаторскими замашками партийного аппарата; советской гегемонией в

чехословацкой внутренней и внешней политике. Чехи слишком долго испы-