Юрий Семецкий - Душа в тротиловом эквиваленте

Похоже, пора смотреть по сторонам с утроенным вниманием. В выигрыше будут те, кто принесет клятву на верность первыми. А отчет все же надо дописать. Порядок в любом деле - главное.

Людей, способных сопоставлять факты и делать правильные выводы, у нас всегда в достатке. Иногда даже слишком много. Тем более, в МГУ.

Заглянув на кафедру философии в надежде пересдать зачет, студент первого курса Николаев, услышал обрывок заинтересовавшего его разговора и не смог удержаться от искушения его подслушать.

- Если быть абсолютно объективным, коллега. Если не прятаться за обтекаемыми формулировками, то что, по-вашему, это такое, власть? - лукаво осведомился поставленный многолетней преподавательской работой бархатный профессорский баритон.

- Ну, - неуверенно протянул голос явно более молодого человека. - Власть, она такая. Все может. Покарать, помиловать, вознести или опустить. Власть - это все. Любые возможности, которые только можно себе представить.

- Учитесь все же формулировать коротко и точно, коллега, - вновь прозвучал профессорский баритон. - Совсем коротко. Длинных речей слушать никто не любит. Попробуйте еще раз.

После недолгого молчания, голос молодого человека озвучил короткую формулировку:

- Власть - право на произвол!

- Именно, дорогой мой! - восхитился баритон. - А если власть возможность произвола потеряла, как назвать случившееся?

- Переворот... - потерянно отозвался молодой человек.

Услышав, что собеседники как-то неожиданно засобирались на выход, Николаев опрометью выскочил с кафедры. Через пару минут он стоял в курилке и слегка подрагивающими руками ломал спички, пытаясь прикурить папиросу. Было отчего волноваться и о чем подумать.

Забавно конечно, но в то же самое время в кабинете главы Партконтроля шел разговор на ту же тему.

Резко, с проворотом, затушив в пепельнице окурок, Матвей Федорович произнес.

- А что, так и будем разъяснять, Георгий: оснований для паники и странных выводов о произошедшем в стране перевороте - нет. Работайте спокойно товарищи! Вчера я был у Хозяина, имел с ним беседу на эту тему.

- И что?

- Он долго смеялся, а потом сказал: 'ყლე! Когда же они научатся видеть чуть дальше собственного носа? Если отдельные товарищи думают, что Советской Власти не стало, то мы их поправим.

На самом деле, власть только начала становиться советской в истинном значении этого слова! Теперь это просто тяжелая работа без особенных выгод и под строгим контролем. Не к такому ли положению дел мы всегда стремились?'

- В ЦК и министерствах по-другому говорят. Самые приличные слова, что мне передавали, это погром и чистка. А мы с тобой, Матвей - пара авантюристов, использующая в своих грязных играх неведомо откуда взявшихся асоциальных типов с наклонностями садистов.

- Эт да, типы действительно асоциальные. Любая риторика им до одного места. Их интересует разве что звездное небо над головой и нравственный закон внутри. Кто ж таких полюбит? Но без них теперь никак.

- Да понимаю, - продолжил мысль Маленков. - Коммунизм, к которому мы стремимся - это, по большому счету лишь версия Царства Божьего...

Георгий Максимилианович замолчал, отхлебнул чаю, и продолжил:

- Все мировые религии в конечном счете, такими личностями и создавались. Отшельники, изгнанники, пустынники, бродячие мудрецы действительно асоциальны. Это, по определению, личности стоящие вне общества.

Их величайшая ценность состоит в том, что они способны стать над обществом в своем понимании мира и справедливости. И по мере сил, приподнять остальных к своему уровню понимания.

- Чудны дела Твои, - криво усмехнулся Шкирятов. - Кто бы сказал мне пару лет о том, что такое вообще возможно... И кто мы с тобой теперь, апостолы или просто примкнувшие?

- Неважно. Одно лишь скажу тебе Матвей точно: нам прямо под ноги кинули ключи от рая. Теперь только работай! Но мы же всегда такого хотели, в смысле, чтобы народ сознательным стал и негодяи кончились!

Сам должен понимать, что, по большому счету, форма власти или ее принадлежность особого значения не имеет. Требуется изменить сознание людей, поскольку только так мы способны изменить систему управления и распределения так, чтобы она работала для народа в целом, а не в пользу отдельных властных группировок.

Здесь было два пути. Один - явно нереальный - медленное взращивание новых общественных отношений. Второй - революционный. Но тут - тоже беда. Чистки - вещь сложная. Можно, толком в горячке не разобравшись, такого натворить!

- И творили, а как без того... - грустно согласился Шкирятов.

- Теперь риска ошибиться нет. И значит, можно действовать грубо и просто: 'Кто не с нами - тот против нас'. И если кто против, то он может теперь только сбежать или сдохнуть. Другого просто не дано.

- Мы не против, пусть бегут. Только с этим теперь сложно. Знаешь, что на границах творится?

- Докладывали. Фантасмагория какая-то. Мы-то всех желающих отпускаем без звука - на что они нам, такие? А вот на той стороне что-то, видать, поняли. И если раньше эмигрантов и перебежчиков принимали чуть ли не с распростертыми объятиями, то теперь - шалишь! Говорят, не надо нам таких, своего дерьма хватает.

- Только говорят?

- Да не только. Заградотряды поставили. И стреляют без предупреждения.

- Ты ребят береги. И вот что, уговори младшего вернуться. Хватит, погулял парень. Так погулял, что чуть не догулялся.

- Силком не потащу. Да и как ты себе это представляешь?

- Да, проблема... Ну, хотя бы приглядывай.

23 декабря 1952 года. Тула.

Винтовка была великолепна. Красива. Особенной, смертоносной красотой оружия.

Впервые взяв ее в руки, снайпер Халеев восхищения сдержать не мог.

Жуткий, неестественно большой калибр явственно напоминал о противотанковых ружьях и ломающей тело отдаче.

- 14,5 миллиметров, как у ПТР? - ни к кому специально не обращаясь, спросил он.

- Да, молодой человек, - поправив очки спокойно ответил оружейный мастер.

- Погано. Отдачей оптику стряхнет. Первым же выстрелом. Про плечи говорить ничего не буду, стрелять из такого на войне приходилось, но радости в том мало.

- А вы приглядитесь внимательнее. Это же штучное изделие! Нарезка выполнена по полукубической параболе, как это делали разве что в морских орудиях. Ствол вывешен на дюралевой раме. И сюда гляньте - гидравлика демпфирующая отдачу. Вот рычажная система, амортизатор, торсион. Регулировать ничего не надо - все под вас сделано. Так что, не беспокойтесь, и прицел в целости будет, и плечо без синих пятен.

- Да, теперь вижу. Только стрелять все равно не смогу. Мне говорили - один выстрел всего у меня будет. А тут ни таблицы стрельб, ни времени патроны подготовить.

- Не обижайте нас зазря. Табличка - вот она. Патроны подготовлены. Пристрелять под себя - милости просим на полигон. Дистанция отмерена. И вот посмотрите еще: прицел прикрепляется вот в эти пазы и зажимается болтиком. Резьба гаечкой контрится. Так что, раз пристрелявши, снимать и ставить прицел можно сколько угодно раз - ничего не собьется.