Игорь Платонов - Туманный ампир. Стихи и поэмы

Не бывали мы зверьём;
Неужель мы варвары?
Если хором запоём, —
Сдует хворь угарную.

Сколько ж можно кланяться
Барству хваткорукому,
Оставаться крайними
И ходить за муками?!

Млеет ряженый сатир
С персональной челядью;
А в тени, смакуя пир,
Промышляют нелюди.

Нас давно хотят затмить,
Сделав дикой кастою,
Чтобы мы устали жить,
На виду не шастали.

Чтоб не чуяли корней,
Были подконтрольными,
Дарят нам набор цепей —
С чарами застольными,

С дымной дурью да иглой,
С кармой неоплаченной,
С дебилоидной пальбой
В драмах зомбоящика…

Только сила Русичей
Не ясна губителям;
Воин крут и в рубище,
Наша Русь – обитель нам.

Сила наша – свет в груди,
Солнце животворное!
Посгорала на пути
Вся хандра позорная.

Мы едины не в узде,
Озареньем собраны;
Мир поёт в живой среде,
Воссияли образы.

Будь ты нищий или босс —
Все зарёй согреты мы;
Всколыхнула воля звёзд
Глубину рассветную.

Песня-колокол, коснись
Душ недоразбуженных,
Чтобы в нас играла высь
Росами жемчужными!

Зима устала быть холодной,
Ветра теплом напоены;
И над оттаявшей природой
Парит дыхание весны.

Рассвет смелеет и дымится,
Тревожат кроны синеву;
И пробудившись, плачут птицы,
Желая вновь узреть листву.

И возвратив сознанью милость,
Вздымает зарево рассвет;
Весна, похоже, пробудилась,
Лишь в новостях метелей след.

Он гнал безоглядно и хватко
Сквозь трассу и страх,
А рядом – акселератка
С мольбой на устах…

Яро минуя запреты,
Фиат колесил;
А рядом – облава кювета,
Что всех бы вместил.

Тормоз выжал отчаянье
В крутой разворот;
Вылилась жажда венчальная
В душный исход.

Как ни дави на педали —
Лов крут свинцом,
Дохнуло палёной моралью
Дуло в лицо…

Выстрел прожёг абордажно
Объятья мгновенный заслон, —
Школьница, ангел бродяжий
Кумира закрыла крылом.

Её увезли в больницу
С пулей в душе, —
Спасенья ночную птицу
И дичь виражей.

Простреленною судьбою
Вспыхнул восток;
Нас ведут за собою
Свобода и рок.

Но в жизнь возвращает боль,
Вскрывая все чувства;
Такой воскресает любовь…
Лишь в голосе пусто.

Мне кажется, я прожил тысячу жизней,
Но только не помню – зачем…
Мы верим в любовь и играем словами,
А в грёзах имеем гарем…

Один мой знакомый кричит, что он – трезвенник,
И после напивается в хлам;
Другой называет себя просветлённым,
Молясь деревянным богам…

Гламурные куклы не ведают меры,
Они лишь хотят быть людьми;
Как просто и в лязге цепей слышать бубны,
Чтоб выжить, оставшись детьми…

И стоит ли петь о любви под луною,
Кепарь поменяв на венец?
Формат не врубается в чувства, и воздух
Дрожит от биенья сердец…

Предчувствие гроз не бывает случайным,
И шалый Онлайн – как арык;
И льёт эпатаж виртуальная пресса,
Где всем обещают кирдык…

Попса ширит блеф, набивая карманы,
Но это лишь игры с огнём;
Мне ангел шепнул: «Скоро свет станет манной…»
Мы выйдем из тьмы и споём.

Мне кажется, я прожил тысячу жизней,
И стал многолик и смышлён;
Мы верим в мечту и не любим препятствий,
А в нервах – колёса времён…

Но кем бы я ни был, – я часть этой яви
И пламя в системной глуши;
И я наполняю себя плачем неба,
Чтоб тело не жгло от души.

О, дух Романтизма, рассвет вдохновений,
Ты чтил мастеров уникальнейшей эры;
Воспет на века драматизм поколений,
Светлы имена, и бессмертны шедевры.

Но чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно творить лицедейство, буянить,
И посылать мировую элиту
Туда, где Мазай не играл на баяне.

Нужно градировать, мозг не жалея,
Стать новым Ван-Гогом, а лучше – Ницше,
И голосить у стены мавзолея,
Что ты самый торкнутый в армии нищих.

Чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно к банкирам подъехать на танке,
Вписав на броне: «Здесь мои реквизиты»,
Чтоб даже у панков поехали планки.

Нужно забыть, что ты просто Вася,
И стать уникальным, как дух артефакта,
А дальше – на трейды себя расколбасить,
Чтоб знать перспективы и быть не за тактом.

И снова пахать, невзирая на скотство,
И улыбаться, – мол, это по кайфу;
А если облом – выживай, как придётся,
Пиарят не в долг, и поют не по скайпу.

Я не был в Париже, и не был в Лозанне,
И в Квебеке не был, как мозг ни третируй;
Но, где б ни скитался, рассудок туманит
Пацан, украшающий матом сортиры…

И от всей этой психоделической хрени
Хочется просто по-русски напиться,
И улететь в глухую деревню
Реально крутой, неопознанной птицей.

Завари мне, родная, настой,
Чтобы вышибло боль и кручину,
Чтобы хмурь полыхнула зарёй
И сквозняк не обласкивал спину.

Завари мне настой, да такой,
Чтоб душа ожила и запела,
Чтобы в вены ударил прибой
И вернулись желания в тело!

Чтобы радость умыла глаза
И дремучая хворь испарилась,
Чтобы стали родней небеса
И взыграла творящая сила…

Завари мне, родная, настой,
Осади грозовое ненастье,
Чтобы шок не висел над страной,
И надежды в бреду не погасли.

Чтоб рассудок остался живым,
Чтоб мечта на ветру не сгорела,
Чтобы жуть растворилась как дым,
И орда во хмелю не зверела.

Чтоб почуять дыханье Земли
И принять эту вечную негу,
Где и нищих, и тех, кто велик,
Согревает бессмертное небо.

Чтобы в сердце распахивать взгляд,
Чтоб звенеть и не ведать надрыва,
Чтоб войти в зацветающий сад
И однажды проснуться счастливым.

Обнажи пробуждённую рань,
Озареньем взойди из тумана…
И меня горячо зашамань,
Проливаясь любовью на раны.

Мне дарит мир на счастье не подковы,
Во мне играет память высоты;
Мои слова бывают злы и голы,
Но в сердце – постоянство красоты.